– Николай Ильич, разрешите? – заглянув в кабинет, произнес меценат.

– Федор Михайлович, дорогой! – обрадовался приходу Лопухина полицмейстер. Всегда рад вас видеть! Вы у нас нечастый гость. Проходите, садитесь.

– Да все вот дела, делишки… – произнес Лопухин, проходя к столу, и усаживаясь на стул для посетителей. – И забежать некогда, поговорить… Как здоровье вашей любезной супруги?

– Просто прекрасно! – расцвел чиновник. – Мигрени Анну Палну больше не беспокоят! Прошли, как будто их никогда и не было! Федор Михайлович, ваш доктор – просто кудесник! Я перед вами в неоплатном долгу!

– Полноте, Николай Ильич! – отмахнулся Лопухин. – Ну, о чем вы? Какие промеж нами долги? Для меня честь помочь вам и вашему семейству.

– Спасибо, Федор Михайлович! Но я все равно вас отблагодарю настоящим образом!

– Николай Ильич… – укоряюще произнес Федор Михайлович.

– Все-все-все, умолкаю. Так что привело вас ко мне, Федор Михайлович?

– А я к вам, как раз по вашей, прямой и, так сказать, ведомственной части… – признался меценат.

Огарев обеспокоено приподнялся в кресле и огладил ладонями шикарные усы:

– Что случилось, Федор Михайлович? Уж не ограбил ли вас кто?

Лопухин плюнул через левое плечо:

– Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить! Нет, пока все в порядке!

– Пока? – удивился полицмейстер.

– Да, я думаю, что в ближайшее время меня попытается ограбить некий проходимец – Прохор Дубов.

– Откуда такая уверенность? – удивился Огарев, подобравшись, словно собака, берущая след.

– Не так давно этот Дубов вышел на меня с предложением продать ему один деревний манускрипт под названием «свиток Драхмадутты»…

– Да, мне известно о вашем увлечении древностями, – кивнул полицмейстер. – И в чем же проблема?

– Ну, во-первых, я не работаю с неизвестными мне партнерами, а я навел о нем справки – ну очень скользкий тип! Гастролер-бродяга мирового масштаба… Конкретно о нем ничего не известно… За руку никто не хватал… но тянется за ним дурнопахнущий шлейф… Вот чует мое сердце…

– Значит, вы ему отказали, а он?

– Начал угрожать, но не явно, а с подковыркой – я же говорю – скользкий тип! У меня на таких нюх – вот ей-ей, не погнушается и грабежом!

– Значит, вот что мы сделаем, дорогой вы мой Федор Михайлович: перво-наперво, установим за ним постоянное наблюдение. Приставим команду опытных филеров – пусть потаскаются за ним. А вам я выделю личную охрану…

– Спасибо, Николай Ильич, не надо – охрана у меня и своя есть, – отказался Лопухин.

– Тогда поступим так: вы распускаете слухи о том, где хранится ваш этот свиток. И мы там устраиваем засаду. Поведется ваш проходимец на грабеж – возьмем с поличным. Кандалы, этап, Сибирь!

Лопухин довольно улыбнулся:

– А мне нравиться ваша идея, Николай Ильич! Так и поступим…

***

Каин крался в ночной темноте по неосвещенному коридору особняка Лопухиных к рабочему кабинету хозяина. Возле запертых дверей он остановился и вынул связку отмычек. Легко вскрыв замок, запирающий дверь, он зашел в кабинет Лопухина и закрыл за собой дверь. В кабинете Каин осмотрелся в поисках сейфа, в котором, по его сведениям, меценат хранил самые ценные раритеты своей коллекции.

Но найти сейф ему было не суждено – зажегся свет и в кабинет вбежали полицейские и заломали Каину руки. Следом за полицейскими в кабинет зашёл с довольной улыбкой и сам Лопухин. Каин с заломленными руками исподлобья посмотрел на сияющего мецената.

– Ну, что, голубчик, – произнес с презрением Федор Михайлович, – а ведь я и не сомневался насчет тебя. И, как всегда, оказался прав в своей оценке. Никакой ты не коллекционер и не ученый. Ты – самый обычный воришка.