Квартира была крохотной, практически кукольной. В единственной комнате стоял грязный диван, застеленный пледом с ковровым узором, и двуспальная кровать. Ванная и туалет совмещены, а кухня и вовсе отсутствовала. Шкаф с посудой и холодильник находились прямо в прихожей, там же стояла компактная двухкомфорочная плита. Из домашней утвари в этом жилище оставались только старенький телевизор, похожий на громоздкий ящик, некогда серый, пожелтевший шкаф во всю стену, и небольшая тумбочка, которая служила столом для тарелок с едой во время приёмов пищи.

Гостей у Малковых не водилось, поэтому тапочек для Алины не нашлось, и она, пытаясь не выдать брезгливость, разулась и осторожно прошла до ванной на носочках, стараясь лишний раз не дотрагиваться до вещей. Но в квартире, при кажущейся разрухе, оказалось довольно чисто. Хотя, здесь по-прежнему было не особо приятно находиться, из подъезда в квартиру жутко несло сигаретной вонью, а хлипкая входная дверь не внушала доверия.

– Слушай, мне показалось, или соседняя с вами дверь в подъезде была прожжена? – помыв руки и выйдя в комнату к Кате, Алина нарушила неловкое молчание.

Та спокойно кивнула и прыснула от смеха, глядя в округлившиеся глаза Алины.

– Ну ты же видела какие у нас соседи, маргиналы сплошные, что-то не поделили, и один другому дверь поджёг. Я отошла в магазин, Лерка одна дома осталась, прихожу, а тут такой прикол.

– Даа… – Лина опасливо покосилась на хлипкую дверь. – Точно, прикол.

Это была та жизнь, которой она смертельно боялась. Жуткая, грязная, безнадёжная, и практически звероподобная в своём моральном упадке. Та, которой она раньше даже представить не могла. Жизнь Алины, в сравнении с этим, была рафинированной и вылизанной: у неё всегда было всё необходимое и даже больше, любящие родители, которые в любой ситуации были готовы поддержать Алину и помочь ей, путешествия по разным странам и ежегодный отдых на море. Ей не приходилось бороться за жизнь, или вытаскивать мать из запоя, чтобы она не потеряла работу, или воспитывать ребёнка, когда ты сам ещё ребёнок. Нет, её судьба разительно отличалась.

Катя достала из шкафчика в прихожей электрический чайник и две кружки.

– Будешь чай? У нас остался зелёный клубничный.

– Конечно! Я без чая не могу. – Алина не слукавила, она действительно пила его постоянно, когда находилась дома, и, скорее всего, уже на 90% состояла только из этого напитка.

Всё ещё чувствуя себя не в своей тарелке, Алина осторожно присела на краешек кровати, – на диван не решилась, оценив степень его загрязнения. Ему явно давно требовалась чистка, но, очевидно, у Малковых не было ни денег, ни желания этим заниматься.

Ей было некомфортно. С Катей они сдружились очень быстро, но несмотря на это в основном виделись только на учёбе и редко вне стен университета, и её чувства и мысли оставались закрытой книгой. О жизни подруги Алина знала лишь те крохи, которыми Катя делилась, когда ей было просто необходимо высказаться. Когда мать, в пьяном угаре, подняла на неё руку, и Малкова попросилась переночевать у Алины, но на утро вернулась домой, ведь там осталась сестрёнка Лера. Когда они переезжали из комнаты в общежитии, которую снимали, в квартиру, – такую же убитую и страшную, но в целую отдельную квартиру! Или, когда ей приходилось подменять мать в ночную смену в продуктовом магазине возле дома, где та работала, пока она валялась дома в бессознательном состоянии.

Алина ни разу не видела эту женщину, но Катя её ненавидела. По крайней мере по её рассказам складывалось именно такое впечатление.

Она придвинула тумбочку к кровати, поставила туда кружки с чаем и плюхнулась рядом с Алиной.