— Извините, скорая уже едет, — поддергивая пухлыми губами, сообщает администратор. 

— Не нужно скорую, — быстро говорю. — У меня бывает. 

— Ну лучше пусть проверят, — настаивает мужчина. — Не надо нам, чтобы в нашем ресторане такие ситуации случались. 

— Я не хочу.

— Я настаиваю, — вмешивается Джафар, и я вздрагиваю.

— Лучше садитесь, — лебезит администратор, усаживая на мягкий стул. Не успеваю я и слова сказать, как в ресторан, распугивая оставшихся немногих клиентов, влетает врач скорой.

— Кому нужна помощь? — сурово спрашивает он. Шейх присаживается за соседний столик, чтобы все слышать, а сам с заинтересованным видом листает меню.

— Ей, — администратор указывает на меня, коротко описывает приступ. С его слов я прям при смерти.

Отвечаю на много неудобных вопросов, в том числе, не беременна ли я часом? На этом моменте Джафар чуть напрягся, прислушиваясь. Конечно, я не беременна. И ничего не принимаю, а то, что руки холодные — это уже нервное. В общем, врач советует обследоваться и отбывает спасать других.

К этому моменту Джафар уже покончил с основным блюдом. Медленно встает, откладывая салфетку. Подходит ко мне.

— А теперь уедем в более тихое место, — говорит и подталкивает к двери.

Он хочет еще поговорить со мной? Так, стоп. В тот раз это закончилось плохо, в этот раз может еще хуже. Только разве ТАКИМ людям отказывают? Серьезно, если я откажу, он сделает мне что-нибудь?

— А где ваша невеста? — спрашиваю, пока мы спускаемся по лестнице.

— Теперь мы на “вы”? — шейх выгибает бровь. — Впрочем, ладно. Она отправилась в гостиницу отдыхать. 

— Понятно.

На улице, прямо под знаком “Остановка и парковка запрещена”, стоит черный внедорожник Кадиллак. Бритоголовый бугай держит дверь открытой. Подает руку, помогая мне забраться в высокий транспорт, потом оббегает машину и открывает дверь для шейха, оттормаживая встречный транспорт взмахом руки. Визг тормозов, сигналы водителей… Сколько раз этого бедного мужчину сбивала машина?

— Трогай, — коротко бросает шейх, и автомобиль мягко трогается. 

Мы молчим. Невольно провожу руками по молочной коже, которая на ощупь мягче шелка. Впереди — молчаливый экран телевизора, перед ним лакированный столик с клавиатурой и пепельницей. Курит, значит?

Начинаю ерзать. Эта обстановка нервирует. Но что сказать?

— Подожди. Доедем и поговорим, — пресекает мои мысли шейх. 

Бросаю на него короткий взгляд. Какой же он все-таки красивый!.. И такой хмурый. Вокруг глаз залегли морщинки, губы сжаты в упрямую линию. Мне почему-то кажется, что улыбка на этих губах редко задерживается. Наверное, у шейхов мало поводов для улыбок.

СТОП! СТОП! СТОП! Мысленно даю себе затрещину. Очнись, Вероника! Этот человек, перед которым ты растеклась сейчас, приехал не просто так. Он хочет все выяснить про сына. Что я ему скажу? Вот, об этом стоит думать, а не о том, что я несколько лет не могла его забыть. Приготовься держать оборону, детка.

Машина останавливается. Бугай сперва открывает дверь шейху, потом уже мне, подает руку. Я поднимаю глаза и на секунду теряю дар речи: мы стоим перед отелем, где все началось. 

Джафар уверенно идет к двери, швейцар распахивает золоченые створки. Я почти бегу за ним, подталкиваемая его аурой. Но почему этот отель? Здесь еще и невеста его будет? Шутка? Игры? 

Позади остается стойка регистрации, у которой мы даже не притормаживаем, недоумевающие взгляды других постояльцев. Молчим в лифте, молчим в коридоре. Постепенно позади остается вереница охранников, кроме одного, который замирает у дверей номера. Того самого номера.

Мы заходим внутрь. Я вдыхаю позабытый аромат, оглядываюсь. Здесь все так же, ничего не изменилось. Вот тот барный стул, все такой же высокий и неудобный. То окно с видом на золотой купол Исаакиевского собора. То зеркало, к которому я была прижата, и та кровать, где…