Но мне ничего не помогает. Усталость берет верх. Сев на диван в гостиной прямо в банном халате, я прикрываю глаза и чувствую, как меня уносит. Но меня приводят в себя слова Ани:

— Ты сильно не задумывайся над словами сестры. Она несколько лет назад столько тебе нагадила, что я сильно удивилась твоей реакции. Забыла, да, как она с тобой поступила? Как все уши членам твоей семьи прожужжала? А ты сейчас переживаешь и думаешь, что она в беде? Ни черта подобного, дорогая! Забудь о ее звонке и не зацикливайся.

— Я никогда не чувствовала себя такой измученной. Очень устала, Ань.

— Может, мне остаться с тобой? Ты выглядишь слишком растерянной. Все будет хорошо, Мелисса. Поверь мне. Просто ни о ком не думай. И вообще... Тебе бы номер телефона сменить.

— И что тогда будет? — спрашиваю с искренним любопытством. — Ань, блин, я вырубаюсь. Прости меня, пожалуйста. Но сил нет, честное слово. Спать хочу дико.

Подруга широко улыбается и, кивнув на кружку кофе, мол, выпей, поднимается.

— Я уезжаю. А ты отдыхай. Завтра чтобы взяла себя в руки, ты поняла меня?

— Ага...

Анька уходит, я же заставляю себя пойти в спальню. Беру пакеты с кровати и, положив их в шкаф, ложусь спать. Да только чувствую под рукой что-то очень мягкое: голубой костюмчик для сына. Он мне так понравился, что я купила его, не задумываясь.

Улыбаясь, прижимаю к себе крошечную ткань и прикрываю глаза. Засыпаю моментально. Но Демид не дает мне покоя даже во сне. Ощущение, будто он рядом. Дышит мне в затылок. Вдыхает и выдыхает. С шумом втягивает носом воздух у моего уха, еще и губами щеки касается.

Всхлипываю. Резко распахиваю веки и... Никого нет. Паранойя, ей-богу.

Оглядываюсь. В комнате горит ночник. Естественно, я в спальне одна. Да только... Почему одежда сына, которую я прижимала к себе, сейчас находится на тумбочке? И почему кожа щеки так горит, будто о нее щетиной терлись?

Паранойя, ей-богу. Я потихоньку схожу с ума.

Снова оглядываюсь и снова ничего нового не вижу. Лишь запах... Безумно знакомый аромат щекочет нос, а на глаза от этого наворачиваются слезы. Нервно сглатываю застрявший в горле ком, прикрываю веки.

Каким бы Демид подлецом ни был, я умом понимаю, что дико скучаю по нему, по тем временам, когда мы были вместе. Когда были счастливы. А сейчас его нет. Он мне изменил с другой. Женился на другой. И сделал ребенка другой!

Только черт знает, кем меня считают окружщие. Женщиной, которую бросил муж, посчитав ее огромной ошибкой. И, более того, при всех об этом объявил. Меня считают женщиной, которая сразу нашла себе замену. То есть Эльмира, с которым у нас не может быть ничего, кроме дружеских отношений. Но я вынуждена притвориться его парой. Зачем мне это нужно, я даже сама не знаю. Но Литвинов настаивает, что так надо. Однако сколько будет длиться этот спектакль?

Больнее всего оттого, что я тупо не могу выбросить его из головы. Барский мне никто. Он причинил мне слишком много боли. Боль, которую я никогда не смогу забыть. Да только почему я везде вижу его? Почему ощущаю его запах? Почему мне кажется, что он был рядом? Господи, у меня, кажется, действительно едет крыша. И ведь Литвинов был прав. Демид будто меня преследует. Абсолютно везде! Или это мое воображение рисует то, чего нет на самом деле и, судя по действиям Барского, никогда и быть не может.

Вставать нет желания, но и сон... Его тоже нет. Размышляю над тем, могла бы я вот так аккуратно сложить маленький костюмчик и положить его на комод? Но как? Я не помню. Едва положив голову на подушку, я уснула.

Все же я встаю. Стягиваю с себя банный халат, в котором же уснула, натягиваю ночную сорочку. Иду в кухню маленькими шагами. Мой сыночек вот-вот родится. Я не такая шустрая, какой была раньше. Внутри меня растет малыш, которого я скоро возьму на руки.