Миа очень любила слушать про то, что он видел, слышал, ощущал, находясь в пограничном состоянии, и, как репортёр, всё записывала в свой дневник.

– А про чёрные дыры расскажешь ещё раз?

– Ну хорошо. Подойди к зеркалу, Миа. И внимательно посмотри в свои глаза. Какого они цвета?

– Зелёные.

– А зрачки?

– Зрачки – чёрные.

– Да, дочь. Глаза у человека могут быть какими угодно – зелёными, карими, серыми, сине-голубыми… Но зрачки… Зрачки всегда чёрные. У всех. У блондина и брюнета, у белого и чернокожего, у китайца с Хуанхэ и седого рыбака с Оки, у столетнего старика и родившегося неделю назад ребёнка. Зрачок – это и есть чёрная дыра. Он с рождения поглощает свет и то, что мы даже не можем объяснить, но чувствуем. Мы помним наших родителей, друзей, любимые вещи, важные события. И всё это попадает в нас, как правило, через чёрные дыры – зрачки… Зрачки, Миа, – это и есть твоя вселенная… А вот когда они начинают мутнеть… Знаешь, из-за чего это происходит?

– Наверное, от старости.

– Нет. Из-за потери веры в себя, из-за несбывшихся надежд и упущенных возможностей… Из-за бездарно потраченного времени… И вот когда это происходит, человек может вести себя как обычно, улыбаться, но… Но взгляд его становится совершенно пустым. Это – словно ты смотришь в зеркало и ничего там не видишь… И знаешь, что ещё, Миа?

– Что, пап?

– Это предвестник того, что человек скоро уйдёт. Он как будто чувствует это, но поделать уже ничего не может. Как будто всё знает, но молчит. Скрывает это от окружающих… Именно такой взгляд был у моего отца перед смертью…

Пройдёт много лет, и уже совсем взрослая Миа однажды спросит у Андрея:

– Ты помнишь, были ли у мамы незадолго до аварии мутными зрачки?

– Конечно, помню. В зрачках твоей мамы, Миа, всегда, даже перед смертью, были только свет, радость и любовь.

– А у папы?

– О! Перед уходом его глаза просто сияли – от огоньков, горящих в зрачках.

– Но тогда я ничего не понимаю. Он так убедительно рассказывал, что когда человек готовится оставить этот мир, огоньки тухнут, зрачки мутнеют, взгляд становится пустым. Где правда?

– В этом и есть правда. Огоньки тухнут у того, кто боится смерти. Боится шагнуть в неизведанное. Боится расстаться с теми, кто пока ещё здесь. А твой отец не боялся. Он ждал.

– Ждал?!

– Да, встречи с Эрикой. В своём четырёхлетнем путешествии между жизнью и смертью он видел её и знал, что рано или поздно они встретятся. Не знаю, рано это случилось по земным меркам или поздно, но с точностью могу утверждать, что все 44 года он ждал именно этой встречи. Смерть он воспринимал не как конец, а как начало…

Говоря так уверенно, Андрей как будто подводил итог своей собственной жизни, словно чувствовал, что скоро уйдёт.

И он не ошибался… Миа осталась одна во всём мире, и что ждало её дальше, было известно только Господу Богу. С существованием которого ей вскоре и предстояло разобраться.

Свесив ноги, они внимательно наблюдали за тем, что происходит внизу. Под ними проносились поезда метро, наполняя воздух специфическим запахом мазута, жжёной резины и прокуренных вагонов… Суетились люди.

– Куда они все бегут? – спросил один ангел другого. – Что такого хотят найти?.. Возьми хотя бы эту женщину с огромными баулами не пойми чего.

– А! Ты про вон ту? Знаю её. Давно за ней наблюдаю. Она стремительно движется по наклонной. Главный уже тысячу раз предлагал мне отправить её на расщепление. Но я всё даю и даю ей шанс. Уже со счёта сбился, сколько раз мне приходилось её спасать. И ведь неплохая женщина, по сути. По крайней мере, до пятнадцати лет была вполне нормальным ребёнком. Послушница в церкви и всё такое…