Лиза не видела этого. Она лишь почувствовала, как что-то дёрнуло её за сердце, будто невидимая нить. Впервые за долгие годы она услышала чужой смех – не свой, не Осколка, а кого-то настоящего.

– Может, они смогут то, что не могу я? – подумала она, сжимая в руке каплю росы, которая стала ключом.

И где-то в ответ ветер принёс шёпот:

– Ты близко…

Алексей прижал ладонь к холодному оконному стеклу, пытаясь поймать ритм дождя, который выстукивал тайный код на подоконнике. Каждая капля оставляла за собой мокрый след, словно невидимый паук плел паутину из воды. В комнате пахло сыростью и старыми книгами – запах, который он давно перестал замечать. Но сегодня всё было иначе. Сегодня воздух будто зарядился электричеством, как перед грозой.

«Дверь…» – мелькнуло в голове. Во сне она казалась такой реальной: дубовая, с узором из переплетённых ветвей, словно корни древнего дерева сплелись в арку. Руны на ней светились приглушённым синим светом, напоминающим свечение экрана в тёмной комнате. Алексей провёл рукой по стеклу, повторяя контуры воображаемых символов. Его отражение в окне дрожало, сливаясь с потоками дождя. «Бред. Это просто сон», – попытался убедить он себя, но пальцы непроизвольно сжались в кулак.

На столе, рядом с недопитым кофе, лежал блокнот с вырванными листами. Алексей открыл его на странице, испещрённой набросками: спирали, геометрические фигуры, глаза – всегда глаза, которые преследовали его в каждом сне. На последнем рисунке была она – дверь. Он провёл пальцем по штрихам, вспоминая, как рука сама выводила линии, будто кто-то водил ею изнутри.

– Хватит, – прошептал он, захлопнув блокнот. Но тишина комнаты давила, усиливая шепот воспоминаний.

«Ты всё цепляешься за свою клетку», – голос Её звенел, как ветер в колокольчиках.

Алексей резко встал, задев кружку. Холодный кофе растёкся по столу, образуя пятно, похожее на континент на старой карте. Он вытер лужу рукавом пиджака, чувствуя, как дрожь поднимается от кончиков пальцев к горлу. «Надо звонить. Надо…» – мысль билась в голове, как птица в стекло. В кармане лежала смятая визитка: «Доктор Марта. Психотерапия. Сны и тревожные состояния».

Он набрал номер, слушая длинные гудки. За окном дождь усилился, стуча в такт ударам сердца.

– Алло? – женский голос прозвучал устало, будто её разбудили.

– Здравствуйте, это Алексей… Мы встречались полгода назад. Вы говорили, что… что можно позвонить, если… – он запнулся, глядя на свой рисунок.

– Алексей? Да, помню. Сны вернулись? – в её голосе появилась настороженность.

– Хуже. Я… начал видеть их наяву. Дверь. Руны. И… Она.

Тишина в трубке затянулась. Потом Марта заговорила медленно, словно взвешивая каждое слово:

– Вы не первый, кто пришёл ко мне с этим. Есть легенда… точнее, байка, которую рассказывают коллеги. О девочке, которая ушла в сны, потому что её реальность раскололась. Говорят, она ищет тех, кто может видеть трещины.

– Трещины? – Алексей схватился за подоконник, чувствуя, как пол уходит из-под ног.

– Места, где миры соприкасаются. Они возникают, когда чьё-то восприятие… ломается. Как у вас. Или у той девочки.

Он засмеялся нервно:

– Вы предлагаете мне поверить в сказки?

– Я предлагаю быть осторожным, – голос Марты стал резким. – То, что вы называете снами, может быть дверью. А двери открываются в обе стороны.

Линия оборвалась. Алексей опустил телефон, глядя на своё отражение в затемнённом экране. «Девочка из снов…» – вспомнил он Лизу, её плащ, развевающийся на несуществующем ветру.

Виктор щёлкнул зажигалкой, поджигая вторую сигарету за последние десять минут. Кафе «Эклипс» было полупустым – утро понедельника, лишь пара студентов у окна что-то оживлённо обсуждала, тыкая пальцами в ноутбук. Он потянулся за кофе, но рука дрогнула, и ложечка со звоном упала на пол.