– Я бы хотела, чтобы дело было только в этом, – отвечаю сдавленным голосом.

– Но это не так. Я уже поняла.

– Далеко не так, мам. У меня заплетается язык, когда я думаю, с какого предложения начать говорить.

– Тогда начни с того, что он сделал?

– Изменил, – слово оседает на языке пеплом, оставляет горький привкус и отвращает.

– Что? – мамин голос превращается в шепот.

– И у него, кажется, ребенок есть, от другой женщины… Ребенок, мам… Он… Господи…

Прикладываю руку к губам и пытаюсь сдержать рыдание. Я не могу поверить, что говорю это вслух. Проговариваю каждое слово…

– Стой, стой, стой, – мама обнимает меня и садится со мной на пол, потому что ноги держать перестают. – Ты уверена, Настя?

– Да, наверное… – совершаю пару вдохов, чтобы начать говорить без заикания. – Он написал мне сообщение, что поздравляет с Новым годом меня и дочку.

– Может…

– Ошибка? – горько усмехаюсь.

– Ну все же может быть, дочь.

– Можно написать две «с» и не удалить, или буквы переставить местами, когда быстро пишешь, мама, но не пол ребенка своего перепутать.

– Покажи, дай посмотрю, – протягивает руку.

– А он удалил свою смску сразу же, – издаю смешок с новой скатившейся по щеке слезой, – и прислал новую с тем же текстом, только «дочь» заменил на «сына». Будто шаблон сохраненный был, понимаешь?

– Все это какой-то… Я не знаю…

– Вот и я не знаю. Сижу тут, а в голове дурдом какой-то.

– Ну уж нет, вставай, – она поднимается и тянет за собой.

Неохотно я встаю на ноги. Мама подходит ко мне и начинает стирать мои почти высохшие слезы.

– Сейчас в ванную и за стол. Завтра поговоришь с ним и все решишь. Ты тут на полу истину не найдешь.

– Я просто думаю, сразу его выгнать или перед этим ударить хорошенько по лицу.

Мама начинает хохотать.

– Отец был прав, ты тихая, а рука у тебя тяжелая. И если ударишь, то мало не покажется. Поэтому побереги силы.

– Мам, так тошно, – признаюсь, опустошая свое нутро резким выдохом. – Это ведь не просто интрижка, которую я бы тоже не приняла. Это целый ребенок.

– Вот за все с Игоря спросишь. Но завтра. Твой сын сейчас играет там внутри и ждет праздника.

– И мне за это стыдно, я старалась сдержаться, а он позвонил со своими «люблю», я и сорвалась.

– Настя, – она берет в свои теплые руки мое лицо и смотрит в глаза, – у тебя есть все что нужно. Квартира, сын, любимая работа. Как бы там ни вышло с мужем в итоге ты уже никогда не останешься одна. Но в первую очередь вам нужно поговорить.

Киваю маме и, получив в ответ улыбку, мы обе уходим с балкона. Я забегаю в ванную. Поправляю макияж и смотрю на себя в зеркало.

В голове происходит какой-то переворот, и я четко представляю, с чего начнется мое утро.

– Мы поговорим. Обязательно поговорим, Игорь.

***

А я лед, растворенный в бокале.

Я, по сути, простая вода.

Мною он разбавляет спиртное,

Добавляя в бокал кубик льда из меня.

Когда гости постепенно начали расходиться, я осталась у мамы, чтобы помочь с уборкой.

– Пойди уложи сына и возвращайся, – останавливает, прежде чем я успеваю прикоснуться к тарелкам.

– Сама не начинай только.

– Иди уже, – улыбнулась.

Вхожу в комнату, которую обычно делят наши с Юлей дети. Смотря, кто остается у бабушки. Если оба, то кто-то занимает диван в гостиной.

– Зубы почистил, молодой человек?

На мой вопрос он делает широкую улыбку, демонстрируя зубы.

– Умница.

Я подхожу к нему и помогаю накрыться одеялом.

– Ну что, повеселился?

– Ага. Ма, а подарки я где найду, под бабулиной елкой или когда приеду домой?

– Как Дед Мороз решит.

– Ну мам, – деланно возмущается.

– Ну что? Я верила в Деда Мороза до десяти лет.

– Мне почти десять.