– Привет, принцесса. С Новым годом.

– И тебя, папочка. Ты скоро приедешь домой? – этот вопрос ударяет меня, как и всегда, в самое сердце.

Меня разрывает на части как две женщины, которые делят его пополам, как двое моих детей, что рвут душу.

А невозможность простого выбора уничтожает.

– Я приеду послезавтра, дочка. Потерпишь немного?

– Конечно, папочка.

– Обещаю провести с тобой очень много времени, играя в ту игрушку, что подарю тебе.

– Какую? – голос перестает быть грустным.

– Но ведь это подарок. Ты же у меня терпеливая умница?

– Да. Я терпеливая.

– Значит, второго января ты получишь свой подарок.

– Хорошо, папочка.

– Мама уже подарила второй подарок?

– Да, – визжит дочка. – Она такая красивая, самая-самая красивая куколка на свете.

– Я рад, что тебе понравилась кукла, мой ангел, – она громко зевает, и я улыбаюсь. – А теперь, ты должна ложиться спать.

– Хорошо. Спокойной ночи. Я тебя люблю.

– И я тебя люблю. Сладких снов.

В трубке слышится шорох.

– Второго? – в ее голосе разочарование. Я планировал провести Новый год с Настей и сыном, а первое с Идой и дочерью.

– Малыш, мы это обсуждали.

– Я знаю, просто… Ладно, это новогодняя ночь, и я тебя очень люблю, чтобы портить ее выяснением отношений. Не сегодня.

– Спасибо. С Новым годом, милая.

– И тебя.

– Я тебя люблю.

– А я тебя. Мне нужно идти.

– Хорошо. Мы будем ждать тебя, Игорь.

– Я буду очень скоро.

Закрыв глаза, я слышу короткие гудки в динамике.

Черт возьми.

Решительно открываю список последних контактов и уже нажимаю номер жены, как мне приходит смс от нее.

«С Новым годом, любимый.

Мы пускали фейерверки на улице. Забыла телефон».

После моей ошибки теперь, кажется, что каждое слово в ее сообщении содержит свою интонацию не самого положительного ключа.

Поэтому набираю все равно.

– Алло?

– С Новым годом, милая.

– И тебя, Игорь. Иван, – слышу, как она сразу же зовет сына. – Папа звонит.

– Папа, с Новым годом. Там были такие клевые салюты. Соседняя многоэтажка стреляла с крыши, представляешь?

– С Новым годом сынок, – перебиваю поток его восхищений. – Я рад, что тебе понравилось. Вы уже зашли домой?

– Да. А мы будем завтра пускать, когда ты приедешь?

– А ты бы хотел? Я планировал это сделать в доме твоей бабушки, но меня там нет, думаю, это сделали уже за меня.

– Жаль. Я бы посмотрел еще. Лизка так засмотрелась, что упала в сугроб, – дальше слышу визг племянницы, и трубку снова берет Настя.

– Значит, у вас там весело?

– О да. Очень.

Но я слышу ее голос, и в нем ни капли радости нет.

– Настен, прости, что меня нет. Умоляю, милая.

– Все… Все хорошо, я ведь уже сказала. Просто не обращай внимания, ладно?

– Я не могу. Я чувствую свою вину перед тобой и сыном.

– Вину? – голос едва слышен.

– Я очень тебя люблю, родная. Хочу, чтобы ты это знала. И обещаю, что такого больше не повториться.

– И я тебя, – ее всхлип завершает звонок.

Сижу и не могу пошевелиться, даже просто сделать вдох кажется преступлением.

– Что-то не так.

Опускаю телефон и смотрю на потухший экран.

Мы заканчиваем выгрузку товара к двум часам ночи. В три я уже нахожусь в дороге.

Ехать еще два с половиной часа, и я буду дома лишь к шести, а если метель усилится, то к семи или в начале восьмого.

Все изначально пошло не по плану. Эти не определившиеся перед самым праздником закупщики, заболевший торгпред, которого пришлось сменить мне. И вот финал – рыдающая жена.

Я не знаю, что меня ждет дома. Я даже не понимаю, что произошло. И если дело не в смс, то я буду рад любой катастрофе даже вселенского масштаба.

Я не представляю своей жизни без Насти и сына. Так же, как и без Иды с Ангелиной.

Я люблю двух женщин. И люблю их уже десять лет. И я не потеряю ни одну из них.