Я слепо влюбляюсь в него, и подчиняюсь.

Я оббивала пороги миграционной службы, но там мне говорили, что в России я не числюсь, официально я не имею никакого права на гражданство. Только если мамины документы предоставить, но мама этого не сделает.

Бабушка умерла когда Мише было семь месяцев. Родных, хоть каких-то у меня не осталось.

Я обнимаю Мишу, он во сне что-то говорит, причмокивает губами.

Замечаю луч солнца на его коже.

Уже утро.

Я бессильно кладу голову на его кровать. Закрываю глаза, ощущая какие они болезненно сухие.

- Ну что, выспалась? - слышу голос Лёвы со спины.

3. Ну прости, что я не идеальный

От его голоса меня будто бьет током. Я резко подрываюсь. Встаю и оглядываюсь на Лёву.

Еще вчера он был тем человеком, которому я безусловно доверяла а теперь. Что теперь. Кто он мне? Кто я ему?!

- Ты вчера... - мне сложно говорить, дыхание спирает от подступающих слёз. - Ты говорил серьезно про то, что заребешь Мишу? Да?!...

- А ты ведь говорила серьезно о том, что собралась со мной разводиться? - он поднимает на меня взгляд. Мне становится не по себе, я тушуюсь. Не знаю, куда спрятать глаза и руки от его взгляда.

- Я не могу терпеть предательство, - шепчу я.

Он хмыкает.

- Ты слишком драматизируешь, Лен. У меня с ней просто секс. Не больше. С тобой у меня брак. Это ей надо на тебя зуб точить.

- Я должна это терпеть?!

- Ну прости, что я не идеальный. Я всего-лишь спас твою жизнь, спас твоего брата. Вложил миллионы в лечение твоего брата, в твоё. Всё, что у тебя есть куплено мною. Включая даже тело, здоровое твоё и его. Так что... - он фыркает. - Не думаю, что имеешь права мне хоть что-то предъявлять.

Он кивает мне на прощание, идет к кухне.

- Разогреешь котлетки? Я вчера их так и не поел.

Котлетки, которые я ему пожарила. Его мама настаивала на том, чтобы у нас была уборщица и повар, которые бы приходили, хотя бы пару раз в неделю, но я отказалась от этого.

Не берзукая, да и приготовленное любящей женой есть приятнее, чем бездушкую еду от нанятого человека. Вот и вчера перед тем, как эта девица прислала мне фото, я сделала котлеты.

Две большие тарелки. Раньше, всегда перед тем как он вставал, я уже успевала разогреть еду, привести себя в порядок, слегка подкраситься.

Всё для того, чтобы встретить его из душа свежей, красивой, и на кухне, вкусно пахнущей свежей, домашней едой.

Наверное, я не должна этого делать сейчас. Мы же в ссоре... или мы разводимся? Я и сама не понимаю.

Ладно, наверное, мне нужно это сделать? Я на автомате подхожу к холодильнику, достаю оттуда несколько тарелок. Готовлю стол с тяжелым сердцем.

Разогреваю котлеты не в духовке, а на сковородке, так здоровее и правильнее. Накладываю ему салат, пюре, мясо.

Он выходит из душа, вытирает волосы полотенцем. От него вкусно пахнет отдушками, мужским терпким парфюмом. Этот запах мне так нравился.

Он подходит ко мне, касается моей талии чуть прижимает к себе.

- Поешь сама, заюш, - говорит он.

Так нежно, заботливо. А вчера? А эти фотографии? А его слова?

Я не выдерживаю, быстрым шагом ухожу из кухни. Запираюсь в спальне Миши, который как раз только продрал глаза.

- А что у нас сегодня покушать? - спрашивает он.

- Сейчас, посидим тут и потом поедим, - уклончиво говорю я.

Сажусь на постель рядом с малышом.

- Лена? - Мишка приподнимается на кровати и маленькими ручками слёзы с моих глаз.

Я даже сама не заметила, что опять начала плакать.

- Почему ты плачешь? - спрашивает ребёнок.

- Я потом расскажу.

- Не плач, - я прыскаю от этой детской уверенности что всё так легко бывает.

Плачешь - не плачь. Действительно, как я сама не догадалась.