Мои пальцы крепко обхватывали руль – слишком крепко, суставы побелели от напряжения. Воздух в салоне оставался прохладным, несмотря на тёплый воздух из дефлекторов. Кондиционер гудел монотонно, как будто жаловался на погоду.

Я снова посмотрела на часы – 19:58. Я опаздывала. И это выводило из себя больше, чем следовало.

Вся картина идеального вечера, нарисованная в голове, начинала рассыпаться: торт на столе, мягкий свет, бокал вина, спокойный разговор. Всё должно было быть именно так – чисто, спокойно, как новый лист. Но дорога, дождь, эта проклятая фура впереди – всё как будто сговорилось испытать моё терпение.

Фура тащилась впереди, как гигантский ленивый слон, не обращая внимания на очередь машин, скопившуюся сзади. Красные огни габаритов мигали в дождевой пелене, как злые глаза. Водитель, видимо, решил не рисковать в такую погоду – разумно, но чертовски неудобно для остальных.

Я сбросила скорость, выравнивая машину. Красные огни грузовика впереди то исчезали в дождевом мареве, то вновь вспыхивали, будто дразнили. Я подалась вперёд, пытаясь разглядеть обочину, просчитать возможность обгона.

Встречная полоса была свободна – во всяком случае, настолько, насколько можно было разглядеть сквозь водяную завесу.

"Обгоню – и выдохну", – сказала я вслух, и мой голос прозвучал в салоне странно. Слишком напряжённо для такой простой манёвра.

Но я знала, что дело не в обгоне. Дело в контроле. В том, что я не могу позволить дождю, дороге, чужому грузовику диктовать мне условия. Я управляю ситуацией. Я всегда управляю ситуацией.

Я включила поворотник, взялась за руль крепче и нажала на газ. Машина мягко, но уверенно пошла в обход. Под колёсами хлюпнуло, будто весна сама пыталась остановить меня. Асфальт был скользким, предательским, но я справлялась. Я за рулём больше двадцати лет. Я справлялась с куда большим.

Я обгоню. И выдохну. Потому что мне нужно это: не просто доехать, а победить. Доказать себе и миру, что я контролирую свою жизнь.

Но дождь не утихал. Он барабанил по капоту с нарастающей настойчивостью, а дорога становилась всё более скользкой. Лёд, оставшийся после зимы, прятался под тонкой плёнкой воды, и я чувствовала, как шины всё чаще поддаются этой предательской смеси из влаги и старого льда.

Машина шла ровно, слушалась руля, но что-то в её поведении настораживало. Едва заметная вибрация, лёгкий снос на поворотах. Дорога была хуже, чем казалось.

– Спокойно, – прошептала я себе. – Ты за рулём двадцать лет. Ты справишься.

Я крепче сжала руль, сохраняя уверенность в каждом движении. Фура оставалась справа, я почти её обогнала. Ещё немного – и можно будет перестроиться обратно. Ещё чуть-чуть…

Но в следующую секунду всё пошло не так.

Фура, медленно ползущая справа, вдруг остановилась. Её задние колёса сорвались в занос, и многотонная туша развернулась поперёк обеих полос. Водитель потерял управление – видимо, тоже переоценил сцепление с дорогой.

– Чёрт, – выдохнула я и резко дёрнула руль вправо, стараясь увести машину в сторону, избежать удара.

Автомобиль послушался, но рывок оказался слишком резким. На мокром асфальте это было всё равно что дёрнуть за поводья испуганной лошади. Всё вокруг резко потеряло устойчивость.

Мир закружился. Свет фар размазался в полосы. Серые капли на лобовом стекле превратились в водяной вихрь. Скрежет шин, крик тормозов, хруст металла, и вот уже машина вращается на мокром асфальте, как лист, сорванный первым весенним ветром.

Время растянулось, как жевательная резинка. Каждая секунда длилась вечность. Я видела, как приборная панель наклоняется, как предметы в салоне сдвигаются с места, как коробка с тортом медленно соскальзывает с сиденья.