Я хотела подарить ему коллекционные часы, на которые зарабатывала полгода по вечерам, выполняя карточки для маркетплейсов, но подарю развод. Уверена, этому подарку он будет рад куда больше.

Утром я буквально заставляю себя сползти с дивана. Я так и не смогла уснуть. Все тело затекло и болит. Но болит сильнее раскуроченная предательством душа.

Так, взять себя в руки! Я должна собраться, и Кирюша ни за что не должен узнать, что происходит внутри семьи.

Встать. Убрать постельное с дивана. Умыться. Приготовить сыну завтрак. Отвести его в садик. Собрать вещи.

Ни минуты не останусь в этой квартире! Хоть и обставлялось тут все мной с любовью, хоть и вложила всю душу, не смогу! Как представлю, что муж тут кувыркался с ней, в нашей постели или на остальных поверхностях…Снова желудок в болезненном спазме скручивается и просится наружу. Кожу с себя содрать хочется – настолько мерзко и противно. Мысленно ставлю пометку в ближайшее время посетить врача и сдать анализы на все возможные инфекции, передающиеся половым путем.

Действую строго намеченного плана, отбросив все лишние мысли в сторону. Я обо всем подумаю позже. Постепенно. Также выстроив четкий короткий план. Это поможет не сойти мне с ума.

– Доброе утро, мое солнышко. Мой мальчик, – глажу сына по головке, с трудом сдерживая слезы.

– Доброе утро, мамочка, – сонно бормочет Кир, старательно проговаривая звук «р». Улыбаюсь сквозь слезы – не зря с ним столько занималась. – А папочка пришел?

– Пришел, Кирюш.

Лучше бы вообще не возвращался.

И в этот момент у мужа звонит будильник.

Из спальни слышится болезненный стон, мат и грохот: кажется, мобильный валится на пол. Или муж. Надеюсь, он хорошо приложился головой.

– Папочка! – глазки Кирюши загораются, и он, схватив вчерашний рисунок, который во сне, оказывается, затолкал под подушку, срывается с места.

– Кир! Кир, давай позже! Папа еще не проснулся! – кричу вдогонку, но сын тайфуном врывается в спальню.

– Папочка, это тебе! – Кир радостно запрыгивает на постель и заползает на отца сверху. – Подарок! С днем рождения!

– Спасибо, сынок, – Володя кривится и морщится. Мажет взглядом по рисунку, на который сын потратил вчера несколько часов, и сразу же откладывает на прикроватную тумбочку. – Только можно так не орать? У меня дико раскалывается голова.

Муж наощупь шарит по тумбочке и зло выплевывает:

– Женька, ты чего аспирин с водой не принесла, что ли? Видишь же, что мне хреново!

Беру растерянного и расстроенного сына и за руку и молча веду в ванную.

– Женя! Оглохла, что ли?

Кирюшка испуганно втягивает плечи и сжимается в комок. Мысленно я колочу мужа сковородой по голове. Чугунной, чтобы наверняка.

– Мама, почему папа такой злой?

– Не выспался, наверно.

Пока я кормлю сына кашей и собираю ему вещи в садик, Володя проходит на кухню. Нет никакого желания пересекаться с ним, и я, обойдя мужа по широкой дуге, направляюсь в гардеробную.

– Эй, а кофе? – орет мне вслед. Кулаки сжимаются. Зубы скрипят. – Мне вообще-то пора завтракать! Я в офис опаздываю!

Никак не реагирую и достаю вещи из шкафа. Не хочу скандала при сыне.

Но Володе плевать.

Только теперь, узнав неприглядную правду, я смотрю на мужа со стороны. И с ужасом понимаю, что ему всегда было плевать. Эгоист до мозга костей. А я всегда старалась сглаживать все неловкие моменты. Считала, что муж может позволить себе быть эгоистом. Ведь Володя старается для нас. Для сына. Для семьи.

А муж в какой-то момент решил, что ему все дозволено. Например, что можно жену с грязью смешать и променять на молодую профурсетку.

– Эй, ты оглохла? – рявкает, разворачивая меня за локоть. Окатывает запахом перегара, смешанным с приторным запахом сладких духов, который даже за ночь не выветрился.