— А где? Скажи, я поеду туда.

— Не сможешь. Дело в том, что она… в море.

— Где? — голос садится.

— В открытом море. Полагаю, уплыла на катере или яхте. Так что лучше тебе ехать в порт и встретить ее уже там.

Нихуя себе. Ксюша, детка, что ты творишь? Как ты там оказалась... И самое главное — с кем, блять?!

Лечу в морпорт. Он огромный, поэтому я остаюсь в самом начале у входа, чтобы не пропустить свою жену.

Сижу тут час, два, три. А ее все нет.

Ближе к вечеру вижу свою девочку.

Нижнее белье мокрое, ткань сарафана совершенно этого не скрывает. Такие же мокрые волосы распущены, их ласкают порывы ветра. Лицо заплаканное, глаза красные. Бредет мне навстречу, неся босоножки в руках.

Я не знаю, с кем она провела это время, но шкурой чую: был мужик.

— Ксюша, блять! — ору, не в силах контролировать себя. — Какого хера ты тут делаешь?!

Жена дергается при виде меня, а после резко замирает. Трясу ее за плечи:

— Что ты наделала, девочка? — мой голос вучит так жалко. — С кем была?

Она смотрит на меня сначала растерянно, но я четко улавливаю момент, когда злость начинает затапливать ее.

— Это ты что наделал, Плотников?! — шипит на меня. — Спустил наш брак в унитаз из-за своей похоти!

— Я слил брак? — завожусь и хватаю ее за руку еще сильнее. — Даже не вздумай, девочка! Ты любишь меня. Ты моя жена. Ею и останешься, ясно тебе?!

Ксюша вырывается, но я держу крепко, не пуская ее.

— Я ненавижу тебя, Плотников! — выкрикивает она мне в лицо. — Если думаешь, что я останусь с тобой после всего, что было, то ты явно не в себе!

Я вижу, как ее ломает, корежит. Пытаясь вырваться, Ксюша двигает плечом, и с него падает лямка сарафана, оголяя часть полуобнаженной груди. Сглатываю, прижимаю жену к себе насильно. Вдыхаю ее сладкий, самый родной на свете запах, перемешанный с соленым ароматом моря и немного подрумяневшейся на солнце кожи.

Где ты была сегодня, девочка?! И с кем? Кто видел все это?

Убью нахер.

И тебя, и его.

— Ненавидишь, — киваю. — Это ничего. Это пройдет, детка.

— Сволочь! — шипит на меня. — Оставь меня! Отпусти! Куда ты тянешь меня?!

А я тяну, да. Потому что нехер пялиться на все это. Все это — только мое.

— Мириться, — поднимаю брыкающуюся супругу и уношу с собой.

4. Глава 4

Ксюша

— Когда-нибудь! Ксюха, когда-нибудь я добьюсь всего! Весь мир положу к твоим ногам, девочка!

Кир садится передо мной на колени и осыпает мелкими поцелуями мои бедра.

— Когда-нибудь мы съедем из этой панельной однушки с тараканами. Когда-нибудь я заработаю столько бабла, что тебе не придется вообще думать о деньгах.

Поднимаю его голову и беру лицо в руки, целую нос, лоб, уголок губ. Зацеловываю Кирилла.

— Мне хорошо с тобой и тут, Кирюш… — шепчу ему в губы.

— Рай в шалаше? — смеется он. — Над шаурмичной, запах из которой пропитал всю эту гниющую мебель?

Счастливо улыбаясь, киваю:

— Я так люблю тебя, родной, — тяну на себя, и Плотников ложится на меня сверху, располагаясь между ног, — что плевать хотела на этот запах.

— И я люблю тебя, Ксюх. Но ты достойна только лучшего, — говорит серьезно. — Что ни говори, но ты привыкла к другому. У меня пока ничего нет, но знай: я добьюсь. Всего, Ксюха. И весь мир будет твоим.

Крепко прижимаю его к себе и шепчу на ухо:

— Мне вполне достаточно, если ты будешь моим. На остальной мир мне плевать.

Кирилл заносит меня в номер, который я сняла. Я не удивляюсь, не спрашиваю, откуда он знает, где я остановилась. Что ни говори, у него всегда отлично работала служба безопасности.

Наверное, подсознательно я знала, что он найдет меня тут. Поэтому и сбежала утром из номера.

В коридоре с грохотом валится моя сумка, а Плотников заносит меня в душ и ставит на пол. Толкаю его в грудь, но ему вообще хоть бы хны.