Развод. Твоя проблема Софи Вирго

1. Глава 1

Ульяна

– Пожалуйста, скажи, что ты не очень удачно пошутил, – прошу мужа внезапно осипшим голосом.

Это не может быть правдой. Он не мог так со мной поступить. Не мог. Не мой Самир. Мы через столько вместе прошли, столько вместе пережили за двенадцать лет брака. Это все похоже на страшный сон.

– Я совершенно серьезен, Уль, – сложив руки в замок на столе, убивает меня ответом.

– Нет… Нет… Нет, ты шутишь, – не хочу в это верить, просто не могу. Отрицательно качаю головой, делая шаг назад.

– Ульян, успокойся и выслушай. Это все ради нас, – Самир пытается говорить спокойно, но сейчас, в эту самую минуту, его спокойствие убивает меня.

Как можно спокойно говорить жене, что раз она не может забеременеть, он сделал ребенка на стороне ради семьи? Как?

– Это все сон. Ты не мог так со мной поступить, – бессвязно бормочу, схватившись за голову.

Меня накрывает волной отчаяния и истерики. Хочется крушить все вокруг, разбить всю посуду на кухне, а потом и разнести весь дом, чтобы хоть немного выплеснуть всю ту боль, что нанес мне муж своей правдой, которая «осчастливит» нас двоих.

Конечно, ребенок от любовницы сделает меня самой счастливой женщиной на свете. Это ведь такой приятный подарок для каждой женщины.

– Дай. Мне. Закончить! – муж кричит и бьет ладонью по столу с такой силой, что я подскакиваю на месте и замираю.

Злится. Вижу по родным и теперь уже чужим, карим глазам.

– Так говори, пока я не сошла с ума, – плевать, насколько жалко я выгляжу сейчас, зареванная, с явно диким, ошалевшим взглядом.

Мой мир сейчас рушится. Семья разваливается. Держать лицо глупо, да и сил нет. Сейчас бы себя в руках удержать и не напугать Тимку, делающего уроки в своей комнате, истеричными криками, и не приведи Господи, погромом.

Дыши, Уля, дыши. Сыну ни к чему все это.

– Я люблю тебя, Уль, – ласково говорит, а у меня горький всхлип с губ слетает.

Муж встает из-за стола и идет в мою сторону. Не хочу, чтобы приближался. Не хочу, чтобы прикасался ко мне после другой.

– Когда любят, не изменяют, Самир, – надеюсь остановить его приближение словами, на что он лишь кивает, но не соглашается и продолжает приближаться.

– Бывают ситуации, когда это необходимо. Сколько лет мы пытаемся? Семь, Уль. Даже с Тимуром мы пытались всего пять. Сколько лет еще нужно, чтобы у нас родилась дочь? Сколько?

Да, у нас есть проблемы, врачи разводят руками. Несовместимости нет, лечить нас не от чего, а ЭКО не помогало. Мы все перепробовали в первый раз, безрезультатно. Тимка – наше чудо, наша радость. И да, мы говорили о том, что было бы чудесно, будь у нас еще и дочь.

Но ведь не таким же способом?

– Мы не молодеем. Это все для нашей семьи, поверь. Думаешь, мне это приносит удовольствие?

Так говорит, словно я не понимаю. После рождения сына мы не предохранялись ни дня, впрочем, как и долгие пять лет до. Зачем? Шанс минимален, и мы хотели поймать его за хвост и удержать, ведь дети — это счастье, и, когда ты хочешь, но не можешь, ценишь их сильнее.

– Но, - слезы льются из глаз, у меня нет сил вытереть их.

«Я уже беременна. У нас будет еще ребенок»

Но это недоговариваю. Слова застревают комом в горле.

Я так боялась сглазить, так боялась ложной беременности, ведь мы и это проходили. Поэтому молчала, ждала, выжидала, чтобы узнать наверняка.

И вот сегодня, в тот день, когда врач подтвердила, что нам повезло, Самир говорит о другой беременной от него девушке, ради нашего «счастья».

Немного недотерпел.

– Я не хочу делать тебе больно, не хочу видеть слезы на твоих глазах, Уль, – подходит все ближе, а я отступаю, – и я понимаю твою реакцию, поэтому сейчас закрою на нее глаза и спишу на шок.

Это не шок, это крах. Крах нашей семьи. Крах надежд и веры.

– Но ты не спросил у меня, хочу я такого счастья?

– Ты бы не согласилась, повела бы себя так же эгоистично, как сейчас. Хватит. Ты умная женщина, а не сопливая девочка-подросток с гормональным бумом. Возьми себя в руки и рассуди здраво.

– Эгоистично? – не верю собственным ушам.

Кто из нас еще больший эгоист. Он все решил за моей спиной, даже исполнил, поставил перед фактом, а эгоистка я?

– Да, эгоистично. Сама подумай, шансов на беременность настолько мало, что скорее, рак на горе свистнет, чем ты осчастливишь меня новостью о своей беременности. У нас только один выход, чтобы нам родила другая. И она родит, Ульяна, а ты примешь этого ребенка и станешь ему лучшей матерью. Ты меня поняла?

Приказной тон бьет по оголенным нервам, все предохранители сгорают к чертям. Страх, злость, отчаяние смешиваются в один гремучий коктейль. Он заставляет делать неразумные вещи, забыть об инстинкте самосгорания, и толкает бросаться на слона, как ту моську.

– Я не эгоистка, Самир! Это ты не подумал обо мне, о моих чувствах! – меня трясет от переизбытка чувств. – Это ты думал только о себе. Мы говорили про дочку, но не в таком ключе. Мы никогда не делали ее целью, потому что знали, как будет сложно. Дочь была мечтой. Тебе мало сына? – злюсь, хочу выплеснуть все наружу.

– Уля! – идет на меня и пытается рычать фирменным тоном, но я за двенадцать лет уже его не боюсь.

Муж может быть каким угодно мерзавцем, но больно физически точно не сделает. А крик… сколько раз я уже слышала, как он кого-то чехвостит по телефону? Много. Закаленная.

– Что, Уля? Я думала, что мы семья, Самир, а, оказалось, нет. Ты просто все растоптал. Прошелся в грязных ботинках по светлому ковру, оставляя там уродливые следы, которые не отмыть. И это я эгоистка? Ты мог со мной поговорить, обсудить, но нет, вместо этого.

– Уля! – ревет так, что уши закладывает.

Только поздно кричать, я тоже на взводе. Не я залетела от другого ради семьи, это он гуляет на стороне и прикрывает это благой целью, поэтому не ему повышать на меня голос. Где гарантия, что он не нагулял с другой просто так даже от отчаяния, что это не была случайная связь, и теперь он хочет забрать ребенка, чтобы не быть воскресным папой?

– Не перебивай, пожалуйста. Я тебя выслушала, – еще и руку вперед выставляю, защищаясь, – и ты меня послушай.

– Нож положи и поговорим, – говорит сквозь стиснутые зубы. Слежу за его взглядом и понимаю, что как резала салат, так и не выпустила нож из рук.

Как только не поранилась? Чудо просто. Еще и сейчас от мужа защищаюсь. Б-ррр, а если бы? Нет, и думать не хочу. Сидеть по чистой случайности мне не очень хочется. Бросаю нож на стол и обнимаю себя руками. Так жалко саму себя.

Секундная передышка сбила всю браваду. Снова хочется забиться в угол и скулить беспомощно. Но это не выход. Я не могу опустить руки. Не позволю этой грязи коснуться сына и нерожденного ребенка.

– За что ты так со мной? Это ведь чужой ребенок, – говорю уже более тихо. – Я думала, мы счастливы, что Тим – наше счастье, а ты все время вынашивал план, а может, и случайно с другой, – рваные фразы, которые непонятны даже мне, слетают с губ.

– Это будет наш ребенок, Ульян, как ты этого не понимаешь? Ты будешь его или ее мамой. Только не ты родишь, вот и все, – подходит, и, когда пытается обнять, я вздрагиваю.

– Нет, не трогай меня, – взвизгиваю и отскакиваю на несколько шагов. – Это будет твой ребенок, Самир. Не мой, – устало падаю на стул и обхватываю голову руками.

Муж устало качает головой, словно я одна из тех бестолочей, которых он чихвостит на работе, и он устал объяснять мне элементарные вещи. Но ведь семья – это другое. Доверие, уважение – это не пустой звук. И все это подорвано его приговором, который выбил почву из-под ног.

– Не дуйся, это все ради нас. Эта девка для меня ничего не значит. Просто сосуд. Ты моя женщина, та, которую люблю, ради которой наизнанку вывернусь, но сделаю все, чтобы ты была счастлива, – встает за спиной, выставляет руки по обе стороны от меня и упирается в столешницу, но меня не касается.

– Перестарался с изнанкой, – не поднимаю головы, отвечаю, глядя на то, как растет лужица слез передо мной, а он шумно выдыхает.

Господи, скажите мне, что я сплю. Пожалуйста. Голова отказывается работать, в ней пусто. Только в груди щемит так, что, кажется, вот-вот сердце остановится. Так умирает душа, да? Словно в тебя вонзили тысячи мечей, раны жжет и не зарастает ничего. Наоборот, нарывает сильнее.

Я устала быть сильной женщиной. Мне тоже было больно и плохо. И я предлагала ему развод много лет назад, когда все попытки были тщетны. Мне было больно оттого, что любимый человек хочет детей, а я не могу ему их дать. Это рвало меня на части. Я хотела, чтобы он был счастлив.

Но он выбрал меня, сказал, что у его детей есть мать и это я, и он будет со мной до конца, потому что, если любимая женщина, вторая половинка не может дать ему ребенка, значит, так нужно.

– Ты ведь сделал свой выбор тогда, говорил, что только я, что только со мной. Почему сейчас, когда у нас есть сын? Почему, Самир? Почему не тогда?

Ничего не говорит. Дышит в затылок и молчит, чем доводит меня до ручки. Но сил кричать нет. Да и толку от этого крика? Он уже все сделал, мне остается лишь разбираться с последствиями его поступков.

– Почему? Пожалуйста, ответь мне.

И снова тишина. Самир упирается лбом в мой затылок, щекочет волосы горячим дыханием, а мне холодно, меня знобит, кажется, даже немного трясет. Горячие ладони мужа ложатся на плечи, крепко сжимая, и впервые за двенадцать лет не успокаивают.