– Не передергивай, Армад. Мне никогда не было с ТОБОЙ сложно. Я говорю, что у нас были тяжелые времена. Хочешь узнать? Хорошо. Когда Артуру было два, тебя направили в командировку на неделю. Помнишь? – кивает. – Персин, мой тогдашний коллега, прознал об этом. Я просила родителей за сыном присмотреть. Ночная смена была.

Слезы начинают душить, нос щиплет от непролитых слез. Обнимаю себя руками, даже в мыслях вспоминать больно, не то что вслух. Но хочет знать, пусть знает. Плевать.

– Я ему всегда нравилась, а он тогда в не очень адекватном виде явился на работу. Людей нет, половина третьего ночи.

Как сейчас помню время, те старые часы навсегда в памяти остались.

– Он приставал ко мне. Я была уставшая, как раз на сутках была. Чудом тогда от него отбилась. Но я не могла уволиться, деньги были нужны. Но каждый раз, когда у меня выпадала с ним смена, я боялась идти на работу. При этом дома всегда улыбалась.

Говорю без упрека. Мне самой больно, а ему… я не знаю, и смотреть на него сейчас не хочу.

– Я его убью, – говорит так, что у меня все внутри леденеет от ужаса.

Поворачиваюсь к нему и вижу лютую ненависть, презрение и желание всё крушить.

– Уже столько лет прошло, Армад… Смысла нет. У него семья, он образумился, и передо мной тогда извинялся долго. Даже отпустил с хорошими рекомендациями, когда нашла другое место у частников. Я тебе не для мести рассказала. Просто, мне тоже было тяжело. Только я молчала, как и ты, думаю, многое мне рассказывал, оберегая.

Поджимает губы. Права я, права.

– Ты должна была мне рассказать, Алина. Ты понимаешь это? – резко начинает кричать. У меня даже уши закладывает. – Какого черта ты молчала?

– Чтобы ты глупостей не натворил. Молодой был, горячий, импульсивный. Я о тебе думала! – крик сам вырывается в ответ.

– Дура! – подлетаю и начинаю колотить кулаками, куда придется, от обиды. Вот значит, что он обо мне думает?

– Может, и так. Но я любила и люблю только тебя. Я на все ради тебя готова. А эта девчонка – нет. Она нашла себе богатого мужика и будет с тобой, пока ты ей выгоден. Все. Она тебя не любит!

Армад хватает меня за плечи, встряхивает, а потом смотрит прямо в глаза.

– Ты что, впервые меня ревнуешь?

Его вопрос отрезвляет. Ревную? Я в бешенстве, мне больно. Я злюсь. Но ревность? Не знаю. Я уже не в том возрасте и знаю себе цену. У меня ничего не висит, держу себя в форме, со мной можно о многом поговорить, чувство юмора тоже на мете. Но почему-то он ушел к другой.

– Ты все это выдумала сейчас на ходу, чтобы я тебя пожалел и не ушел? – смотрит на меня с прищуром, а меня как ведром холодной возы окатывает.

– Что? – начинаю трепыхаться в его руках, но муж держит крепко. – Отпусти меня, – уже без истерики в голосе, ровно и спокойно говорю ему.

Спасибо, отрезвил, вернул ясность ума. Он все перевернул. Каждое мое слово для него, как уловка. Нет смысла сейчас говорить что-либо. Ей ведь это и нужно, чтобы я с ним поссорилась, закатила грандиозную истерику, и он понял, какое чудовище его жена, и какой ангел во плоти она.

– Сделаем вид, что я этого не слышал. Понимаю твое состояние, но сейчас я бы хотел поговорить о разводе. Момент о детях я понял, но не принял.

Кулаки невольно сжимаются, прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы выплеснуть хоть куда-то эмоции и сдержаться. Не уверена, что смогла остаться невозмутимой снаружи, и пусть. Главное – не кричу. Он как пробил мой щит, так и быстро залатал его. Сам.

– Это все? – спрашиваю его, когда замолкает.

Не знаю, длительная ли это пауза, в которую я влезла, или он уже закончил свою мысль, уже спросила. Как же хочется сейчас остаться одной, дать волю чувствам, чтобы этого никто не видел. Я ведь терпеливая, раньше со всем справлялась, держала лицо. Сегодня впервые потеряла контроль.