– Сейчас поедим! – раздражённо цедит её мать, затем поворачивается ко мне и её лицо преображается, а голос снова звенит колокольчиком. Громким таким, и в самый мозг. – Я Джина, а эта бесполезная глупышка Дороти, как вы уже слышали. Родила на свою голову. Знала бы, сколько будет проблем от этой спиногрызки, вытравила бы ещё в утробе! В общем, никогда не заводите детей, мой вам совет! Как вы сказали, ваше имя?

– Я не говорила, – склоняюсь к корзинке, чтобы проверить детей. – Дэллия.

Счастье, что Тарвен и Офелия привычны к шуму. Я с рождения не ходила на цыпочках вокруг них, будто знала, что тепличная жизнь рано или поздно закончится. Так и вышло.

– Красивое имя! И красивые малыши! – Джина вдруг оказывается рядом, обдавая меня запахом вишнёвых духов, её волосы едва не падают в корзинку, когда она в неё заглядывает. – Они такие милые! Пока ещё крошки и спят зубами к стенке.

Накрываю корзинку тонкой пелёнкой, чтобы оградить детей от лишних глаз.

– Ма-ам, я голо-одная! – монотонно повторяет Дороти.

Джина закатывает глаза, взмахивает рукой, подзывая подавальщицу:

– Две гороховые похлёбки и два ломтя хлеба! – поднимает вверх указательный палец с острым красным ногтем. – Кружку компота и бокал вина, вина двойную порцию. Сколько всё будет стоить?

Услышав ответ, та всплёскивает руками:

– Грабёж средь бела дня! Что ж, в таком случае, хлеба не надо и компота тоже!

– Но ма-ам!

Джина игнорирует Дороти, оглядывается на наш стол, и её лицо расцветает:

– Тем более, у нас уже есть чай! Вы же не против, Дэллия?

– Эмм, пожалуйста, – двигаю к ней чайничек, – только мне кажется, он уже остыл?

– Не беда! – Джина почти ложится грудью на стол, сграбастывает чайничек своими остренькими коготками и суёт в руки подавальщице. – Кипяточку добавите! Это ведь бесплатно?

Подавальщица кивает и пятится назад, Джина располагается на деревянном стуле так, словно это королевское кресло. Хмыкаю, наблюдая за ней. Занятная, однако, личность.

– Ма-ам, скоро принесут еду? Я голо-одная!

– Цыц! – шикает на неё Джина. – Откуда я знаю? Я тебе что, менталистка какая, чтобы в мыслях чужих копаться? Когда принесут, тогда и принесут!

Чувствую, как улыбка застывает у меня на губах. Это её замечание про менталистку, кому оно предназначалось? Мне? Если так, то чего она добивается? В какие игры играет? Кто-то её сюда подослал? Зачем?

Джина склоняет голову к груди, скользит по мне холодным змеиным взглядом:

– Дэллия, значит? – протягивает ласково. – Ухоженная красавица. В дорогой одежде. Вам тут не место. Где ваш мужчина? О, не отвечайте, давайте, я угадаю! Ищет сбежавшую жену, которая и его любимых детишек с собой прихватила. Ай-яй-яй, как нехорошо! Но ведь это далеко не самая страшная ваша тайна, не правда ли, Дэллия?

Она подаётся вперёд и всматривается мне прямо в глаза. Барабанит острыми ноготками по дереву.

Так убедительно говорит, будто и впрямь знает про мой запрещённый дар.

Но теперь это невозможно! Просто блеф.

И всё-таки сердечко царапает ледяными коготочками страха. Ксандар разбаловал меня. С ним я давно перестала бояться быть пойманной. В логове самого страшного хищника оказалось безопаснее всего.

А вот сейчас мне действительно страшно. Впервые за долгое время. Этот внезапный допрос заставляет растеряться и запаниковать. Мне страшно за детей. Что с ними будет?

Была бы одна – дала бы отпор так, что ей бы мало не показалось, но сейчас? Я давно не практиковалась в своём даре, не было надобности.

Что, если что-то пойдёт не так? Лучше не разжигать конфликт, а избежать его.

Первая отвожу взгляд. Отворачиваюсь и встаю: