Евгений.

— Мечтал... — горло сжимает ярость. Огнём окутывает. Горечью заполняет.

Сглатываю болезненный ком и сиплю:

— Сейчас не уверен, хочу ли я от неё этого ребёнка. Во мне всё перегорело в один миг. Все чувства, уважение, терпение. Всё... Я больше не желаю иметь с этой женщиной ничего общего. Как бы грубо не звучало из моих уст — она мне противна...

Обнимаю крепче свою маленькую, хрупкую, обиженную девочку, а внутри все клокочет и переворачивается на бешеных скоростях от того, какой доверчивой она может быть и как близко к сердцу воспринимает ложь. Ложь, мать её! Как легко поддаётся под чужое влияние.

Как знал, что меркантильная змея сделает своё дело. Ужалит в самое сердце. Какая, нахрен, беременность? И ведь Стелла не дура, должна понимать, что я не поверю ей на слово.

— Нельзя возненавидеть человека за одни сутки, — грустно вздыхает, опаляя шею жарким дыханием. Слёзы большими каплями падают на кожу, обжигая и скатываясь за воротник моей рубашки.

Боже, как нестерпимо хочется прижать её сладкие губы к своим и заставить помолчать немного. Успокоить.., вытеснить из её головы сомнения.

— Можно, малыш, — заверяю хриплым шёпотом, поглаживая своими губами её висок. — Ещё как можно. Для этого не нужно слишком сильно стараться. Стоит допустить одну непоправимую ошибку и всё... Мы оба допустили. Я женился не на той, которая была нужна, она выбрала неправильную тактику в браке. Всё рухнуло, засыпалось обломками безразличия, покрылось клубом пыли. Я не могу исправить свою ошибку по щелчку пальцев. Но я клянусь, сделаю всё, чтобы ты её больше не увидела. Прости меня, Яна. Мне жаль, что тебе довелось её выслушать.

— Женя, у вас будет общий ребёнок. Позволь мне уйти. Вас всегда будет связывать малыш, как бы ты не сопротивлялся жене, не сможешь без него. Она заставит сделать выбор. Я не хочу, чтобы ты выбирал. Ты будешь разрываться на две стороны. Наши отношения рано или поздно зайдут в тупик. Сейчас ещё не поздно всё прекратить и не мучать друг друга.

Господи, она сама верит в то, что говорит?

Обнимает меня, прижимаясь так, будто хочет стать со мной одним целым. И прижавшись крепко-крепко, замолкает и сопит мне в ухо.

От этого, блять, так кайфово, что я даже не могу допустить мысли о том, чтобы потерять её. Нет у меня столько смелости, чтобы отпустить ту, с которой мне до одури приятно, потому что находясь рядом с Яной, я чувствую себя по-настоящему счастливым. Как в детстве, в старые добрые времена, когда мама готовила праздничный ужин и собирала всех крестных и родственников на Рождество. От этих воспоминаний внутри щекочет теплом, сердце обволакивает уютом и спокойствием.

Точно так же я чувствую себя рядом с ней. Маленькая влюблённая глупышка не понимает этого, а я, кретин, не могу разгрести и малой кучи дерьма, чтобы хоть немного дать ей надежды на совместное будущее. Но это пока...

— Поздно, Яна. Слишком поздно, — заверяю её, оглядываясь по сторонам в поисках пропавшей из виду кумы.

Как бы там ни было, я не позволю Стелле манипулировать мной.

— Лера! — зову хозяйку дома, поднимая Янку на руки.

— Что ты делаешь, Жень? Отпусти меня! Сейчас же.

— То, что должен. Отнесу тебя в нашу комнату и дам время выспаться.

— Я не хочу спать.

— Значит лежи и каждые пять минут строчи мне эсэмэски, чтобы я не нервничал, пока буду решать важные дела.

— О чём писать?

— О чём угодно! О бурых медведях, уссурийских тиграх, о рецепте вкусного пирога, только не о политике, мышонок, — улыбаюсь, целуя её в губы.

Янка на секунду замирает, позволяя продлить поцелуй. Не отвечает, но и не отворачивается, а я не пытаюсь его усложнить. Хочу ещё немного насладиться мягкостью её губ и жарким дыханием.