Телинфы (телеинформаторы) вошли в наш обиход относительно недавно и сразу же завоевали расположение благодаря главному преимуществу, которое получает обладатель этого гаджета: у него ничем не заняты руки. Сам прибор небольшого размера и не тяжелее нагрудного значка. Внешне же он мог представлять собой всё что угодно, на что хватало фантазии производителя, начиная от строгих значков, используемых обычно в комплекте с официальной одеждой, до подвесок, брошей, серёжек и армейских жетонов, как правило, небольших размеров. Правда, бывали и исключения: я как-то наблюдал индивида с телинфом в виде полноразмерной звезды шерифа. Видимо, он, как и я, был любителем истории. Носили телинфы на шее, мочке уха или на одежде. Некоторые женщины надевали такие подвески на лоб. Телинф проецировал изображение напротив глаз абонента, причём проекция сама подстраивалась под взгляд. В разумных, конечно, пределах: с пояса или заднего кармана брюк вряд ли что-то можно было разглядеть, но в радиусе примерно двадцати сантиметров от глаз он работал идеально. Постороннему же лицу подглядеть чужую проекцию было крайне затруднительно, разве что вдруг удастся влезть между лицом абонента и проекцией или нагло положить свою голову на плечо – в противном случае можно было наблюдать лишь засвеченное размытое изображение. Мой телинф, прикреплённый на левой стороне куртки, представлял собой значок в виде миниатюрного «ловца снов» – такой вот побочный эффект моего увлечения историей и этнографией.

– Очень приятно, здравствуйте, – ответил я, пожимая крепкую, с цепкими пальцами руку Галеева. При рукопожатии у меня возникло ощущение, будто на моей ладони защёлкнулся стальной капкан. Но ещё более цепким оказался его взгляд. Глаза улыбались, но в то же время оценивали меня с ног до головы и, казалось, проникали в самую мою сущность.

– Присаживайтесь, Денис Савельевич, разговор у нас с вами будет долгий, обстоятельный. – Хозяин кабинета указал на кресло у журнального столика.

Я послушно уселся. Галеев занял кресло у этого же столика, справа от меня, видимо рассчитывая на доверительную беседу равных коллег, а не на деловое собеседование.

– Вы что предпочитаете: чай или кофе? – спросил он.

– Чай, – ответил я.

– Замечательно. Вы знаете, в стенах компании мы можем позволить себе некоторые натуральные продукты. Я предпочитаю чёрный, крупнолистовой.

Я согласно кивнул.

Галеев прижал раскрытую ладонь к стеклянной столешнице, на поверхности загорелось табло. Дважды коснувшись надписи «чай», он продолжил:

– Денис Савельевич, раз уж вы приняли приглашение прийти к нам, я практически на все сто процентов уверен, что вы у нас и останетесь. А посему предлагаю перейти на ты. Работать будем долго, большой командой. Будем искать, пробовать, доказывать, спорить и, возможно, ругаться. На сантименты времени не будет – совсем.

– Я, в общем-то, согласен, но хотелось бы узнать суть и детали предстоящей работы.

– Отлично. Тебе хорошо известно положение дел на планете. Мы своим варварско-паразитическим отношением к собственной планете погубили её почти полностью. Мы не можем дышать без фильтрации воздуха, мы не можем потреблять воду без глубокой высокотехнологичной очистки. На Земле практически не осталось натуральных продуктов, а те, что есть, выращиваются в частных теплицах и фермах и стоят целого состояния, но и они скоро закончатся.

Дверь бесшумно открылась, и в кабинет заплыл поднос с двумя чашками горячего чая и вазочкой с десертом.

– А вот, кстати, и наш чай. – Галеев разгрузил поднос, и тот снова скрылся за дверью.