11. Глава 11

    Так я и делала. И когда увидела дом – современный, большой, с огромными окнами, небольшим парком вокруг и длинной, уютной какой-то даже на первый взгляд, пристройкой к нему в виде ножки у буквы Т.  Нет, это был далеко не дворец.  И, скорее всего, рядом с домами с Рублевки он выглядел бы очень скромно и даже аскетично.  Но меня очаровал сразу, безоговорочно и бесповоротно.

    Молчала и когда увидела молодого мужчину в коляске, которая, жужжа моторчиком, тихо катилась в нашу сторону.  Я вежливо улыбалась, стараясь не показать… не жалости – нет.  А потрясения от какого-то дикого несоответствия, которое открылось моим глазам.  Или ощущения огромной, просто вселенской несправедливости от такого зрелища: легко угадывающееся под белой хламидой жилистое сухощавое тело в инвалидной коляске, широкие сильные плечи и лицо… мама права – этот молодой мужчина, скорее всего мой ровесник, был просто неприлично… прекрасен. 

   Сказать здесь - «красивый» было бы почти ни о чем.  Мужественное,  совсем молодое мужское лицо хотелось рассматривать фрагментарно, подетально. Потому что детали эти, каждая в отдельности, производили ошеломляющее впечатление – широкие черные брови, стрельчатые ресницы, небольшие усы и аккуратная бородка, красивый разрез глаз теплого карего цвета, нос, губы, общая скульптурная лепка лица… И его выражение – спокойное и умиротворенное.  Может, все дело в этом?  В его спокойной уверенности в себе или какой-то своей правде? И красота жестов: был легкий намек на поклон – едва заметное движение гордой головы, а потом он плавно и быстро коснулся груди - там, где сердце.  Крепкие мужские ладони, длинные нервные пальцы…

  Что-то сказал – звучным, приятным голосом.  И будто бы прозвучало что-то из того – цветистого, что заучивала я.  Так приветствуют гостя, чужого человека – не близкого и не родного.  Все так и есть.

   Я тоже склонила голову в приветствии и молчала уже потрясенно, улыбаясь просто на автомате, пока Джаухар представлял сыну меня и Яну.  Потом назвал для меня его имя – Адиль.  Нужно будет узнать перевод – успела подумать я и мама увела нас «отдыхать».  Это нужно было – передохнуть от настолько сильных впечатлений.  Позади слышался мужской разговор – сдержанный, с чуть гортанным мягким выговором.

-  Бли-ин… - тихо выдохнула я, - предупреждать нужно, мама.

-   Я говорила. И – да, - согласилась она, - впечатление сильное. Но ты – молодцом, а я, было дело – вообще зависла.  Шагнула даже пощупать – настоящий он, живой?  В этом кресле он уже полтора года – попал под камнепад.  Сами ноги ему сохранили, но ходить они никогда не смогут, - негромко объясняла она, - Сейчас Джаухар говорил ему, что считает тебя своей дочерью.

-  Ты понимаешь их? – поразилась я, - за этот год выучила язык?

-  Да Бог с тобой!  Так – через пень-колоду, знакомые слова улавливаю… на уровне интуиции все.  В моем возрасте уже трудно учиться – память не та. И лень имеет место - все, с кем я тут общаюсь, говорят по-русски.  И Адиль тоже – покойная жена Джаухара была из наших… из-под Саратова откуда-то. Он вдовел чуть меньше меня – девять лет.

   Мы шли куда-то, оставив двухэтажный дом и его парадный вход позади.  Я вела за руку притихшую Янку и оглядывалась вокруг. 

-  Я договорилась, чтобы без церемоний, Ксюш.  Дорогих гостей всегда встречают в Доме – парадной его части. Угощение, речи…  Джаухар согласился - главное, чтобы удобно вам с Яной.  И потом, там мужская половина, а наша, женская – вот здесь, - остановились мы возле тихо журчащего на террасе фонтанчика, перед распахнутыми в дом широкими дверями.