«ешь»

Слово негромкое, но отчетливое. Я смотрю на виз – кто-то все еще на связи со мной? Дравик? Нет – голос намного моложе, чем у него.

– Эй! – Мой голос разносится по пустой кабине.

Плазма, со звуком рвущейся ленты ударившись в металл, заставляет меня вскинуть голову: блекло-белые сопла ближайшего манекена извергают пламя, посылая его вперед в тот момент, когда Ракс бросает в атаку Солнечный Удар. Конечности манекена содрогаются, пока он несется на багрового боевого жеребца. Сосредоточься.

Грудь – самая большая деталь конструкции, в нее проще всего попасть. Я напрягаю глаза, пытаясь сфокусироваться на Солнечном Ударе, который расплывается, превращаясь в красную кляксу. Ракс удерживает его с наклоном назад, а не вперед, как учил меня Дравик. Почему? Потому что он сейчас не держит тяжелое копье или?.. Содрогающийся манекен и боевой жеребец сближаются, из-за голубого сияния генграва почти не видно, что происходит. Но я замечаю, как прямо перед столкновением Ракс отводит назад левую руку и резко выбрасывает ее вперед, рассыпая вокруг искры и осколки дешевого металла. Жуткими когтями Солнечный Удар вцепляется в голову манекена, в первую секунду манекен силится вырваться, выбрасывая слепящее пламя, но Ракс раздавливает его голову в руках, как яичную скорлупу.

Он попал в голову, двигаясь со скоростью двадцать шесть парсов в минуту, – в крошечную, немыслимо маленькую мишень, которую трудно поразить даже копьем. Безголовый манекен, отделавшись от противника, отлетает назад по дуге и ударяется грудью о платформу. Отскочив от нее, он безвольно замирает. Вращение относит Солнечный Удар в мою сторону, и, когда Ракс выходит на связь, в его голосе слышится наглое самодовольство.

– Ну что? – спрашивает он, склонив голову набок. – Как я справился, инструктор?

Звон у меня в ушах заглушает его едва прикрытое оскорбление. Ни одно видео в базе данных не показывало того, что я только что увидела. Он не просто уничтожил манекен, а сделал это точно и четко. Притормаживая, рассчитал импульс руки, выброшенной вперед в последнюю секунду, и воспользовался им, как выстрелом из твердосветного пистолета. Удар в голову на турнирах засчитывается как победа. Он выбрал целью голову не случайно. Поддерживать обратный наклон, двигаясь от платформы, наверняка было невероятно утомительно, но он даже не запыхался.

Пока я направляюсь к своей платформе и закрепляюсь на ней, у меня путаются мысли. Разве я смогу превзойти то, что увидела? Нет.

Просматривая его статистику в базе данных и читая список его достижений, я и представить не могла, как страшно будет увидеть, на что он способен, своими глазами, а не в блеклых видео по визу. Как же можно сделать лучше, чем он?

Невозможно. Как бы я ни горела желанием… я просто не способна.

Но никогда прежде это меня не останавливало.

– Полагаю, это означает твою готовность, – говорит Ракс, направляясь к своей платформе и ждущему на ней манекену. – Ладно, манекен тоже готов. Задай ему как следует, инструктор.

Услышав его покровительственный тон, я презрительно кривлю губы. Мысленно командую «вперед», и бледно-голубые сопла на спине и щиколотках Разрушителя Небес оживают и выбрасывают пламя. Я чувствую их – приятное тепло на коже, на еще заживающей ране, оставленной робопсом. Во время езды на Призрачном Натиске я не нашла никаких кнопок и рычагов управления потому, что их и нет: наездники не пользуются кнопками, чтобы заставить боевых жеребцов передвигаться. Ими управляют мысленно. Электрический ток, проходящий через седло, связывает мой разум с механикой боевого жеребца, но подумать «