Маньяк крепко держал меня под руку, и когда мимо проходили люди, он вдавливал нож в бок. Я боялась, не то что крикнуть, пискнуть боялась. А он тем временем изображал из нас влюблённую пару, поэтому никто и не обращал на нас особого внимания.

На подходе к лесу люди стали встречаться всё реже и реже. И как только они отдалялись от нас, лицо маньяка искажалось страшной гримасой. Он злобно кривил губы, нервно облизывая их. Казалось, его дыхание извергало огненный пар. Один только взгляд вселял в меня невыносимый ужас. Его зрачки сверкали в темноте, словно вспышки молнии. Мой мучитель явно был не в себе. Постепенно дорога становилась всё безлюднее и безлюднее, фонари стали попадаться реже и реже, а впереди надвигался мрачный чёрный лес, с его приближением силы начали меня покидать. Страх нарастал ещё больше. В голове, словно чеканя шаг, стучало: «Убьёт, убьёт… изнасилует, а потом убьёт, убьёт, главное, чтобы не мучил, а сразу… убьёт… убьет…». Фантазия разыгрывалась с огромной скоростью, через пару секунд я уже была мертва…

Мы шли вглубь леса. Стояла гробовая тишина. После двухкилометровой прогулки по свежему воздуху сознание стало постепенно возвращаться.

«Надо же что-то предпринять. Да какая разница, всё равно умирать. Лучше уж быстро и безболезненно, чем в мучениях. А вдруг, у меня есть шанс выжить? Надо что-то придумать. Надо что-то придумать. Боже, о чём я думаю!» – каждое слово пульсировало в ушах.

Впереди стали поблёскивать лучи от фонарей, и появились чёрные контуры беседок. Он потащил меня в одну из них. Уже окончательно оправившись от шока и придя в себя, я твёрдо решила бороться. Бороться до конца.

– А зачем мы так далеко шли?

– Заткнись, – злобно рыкнул маньяк.

– Я заткнусь. Но всё же, зачем мы так далеко шли? Если ты хочешь меня изнасиловать, то зачем тащить в лес на холод. Чтобы всё отморозить? Можно было и в подъезде всё сделать.

В январе морозы минус семнадцать как минимум, а в лесу аж все двадцать пять. Но я уже не чувствовала мороза вообще. Возможно, он тоже. На мою заботу об обморожении его причиндалов он никак не среагировал.

– А зачем ты мне врал про Афган?

– Потому что вы все проститутки, только и лезете на них, на этих героев.

Вот он, хрупкий мостик моего спасения. Видимо, бывшая пассия ушла к афганцу.

– Я, например, не проститутка и на тебя не лезла, ты сам на меня полез, да ещё сюда затащил. Думала, что просто проводишь, и всё. Там же в арке темно было. Я на тебя понадеялась.

Он продолжал тащить меня к беседке. Дошли до беседки.

– Раздевайся.

– Что, прям здесь?

– Я сказал, раздевайся.

Видно было, как его трясло. А уж как меня тогда трясло, только земля под ногами и чувствовала.

– Да пожалуйста, – и стала расстёгивать воротник у шубы, а воротничок был непростой, стоечкой, да ещё ремешком затягивался в металлической петельке.

– Давай быстрее.

Хрена тебе, а не быстрее. Я продолжала и продолжала возиться с воротником.

– Не понимаю, зачем надо было столько километров идти. Хм. Если тебе только это и надо. Не понимаю. Какой в этом кайф? Помоги мне расстегнуть его.

Сквозь деревья было видно, как по освещённой дорожке прогуливалась парочка пенсионеров. Я чуть повернула голову, но он заметил моё движение. Схватил за голову и приставил лезвие к самому горлу.

– Меня в армии научили одному хитрому приёму, как выключить человека одним нажатием пальцев за ушами. Поэтому не ори. Вырублю или глотку перережу, – сдавленным голосом прохрипел маньяк, заметив мою попытку дёрнуться.

Воткнув нож в беседку, он стал давить на точки за ушами, но того эффекта, про который он говорил, я не почувствовала. Идея пришла мгновенно – надо сымитировать потерю сознания и медленно упасть. А когда он приступит к своей маньячной процедуре, то можно будет со всей силы схватить его за причинное место. Ножа у него в руке, скорее всего, не будет. Пусть хоть ногами машет, хоть руками – не отпущу и всё! Мне показалось это гениальным планом спасения.