Разрушь мои стены Ария Тес

1. Глава 1. Жизненная позиция

Я захожу домой, быстро стряхивая крупные хлопья снега. Через неделю — Новый год! Ура! Обожаю этот праздник, а закрытая без хвостов сессия только прибавляет мне хорошего настроения. Вот и сегодня мне удалось вырваться пораньше из университета домой. К мужу.

Я знаю, что он здесь. Видела машину, припустила вперед, подпрыгивая, как в детстве, но теперь…все мое естество схлынуло куда-то в ад, где его медленно препарируют, потому что я вижу то, чего никак не ожидала.

Ботинки мужа, рядом высокие сапоги. КОТОРЫЕ Я ЗНАЮ, ЧЕРТ ПОБЕРИ!!! Они принадлежат моей лучшей подруге! Мы вместе их покупали, и до чего же абсурдно их наблюдать здесь и сейчас, а?!

Но они стоят почти «в обнимку» с его, а из-за двери дальше по коридору, где находится наша спальня, я слышу стоны. Нет, этого не может быть…не может!

Я…

Резко просыпаюсь в пустой квартире и тяжело дышу. Боль предательства так до сих пор и не отлегла окончательно, хотя прошло уже три года. Я стала адвокатом, как всегда того хотела, а его выперли из университета, после нашего громкого развода. И да! Он просил скрывать, а я намеренно вытащила многое из нашего «грязного» белья на всеобщее обозрение. Настолько многое, что ему пришлось покинуть Санкт-Петербург в спешке — и пусть валит! Так я думала тогда, ничего не изменилось и сейчас.

Разве что я.

Нет, не думайте, что меня «что-то» не устраивает, но я стала намного циничней, чем раньше. Любовь? Ха! Сказки. Семья? Мне объективно классно и с котом. Я знаю одну простую тайну, которую все женщины мира как будто намеренно не замечают: от мужиков одни беды. Факт. Это одна из тех самых теорем, которые не нуждаются в доказательстве. Лучший выход действительно кот и ты. Вон он урчит рядом, развалился на половину моей огромной постели, лапки свои рыжие переминает в воздухе, а самое плохое, что может сделать — разодрать обивку итальянского дивана. Но это решаемо. По крайней мере кот тебе не изменит с твоей лучшей подругой, а сверху не обваляет тебя в дерьме и не изгадит всю оставшуюся жизнь. От брака с Васильевым мне осталось единственное хорошее — это моя доченька Кристина. Но и та без его фамилии, и та без него в принципе.

Антон (гандон, как я его про себя называла, называю и буду называть вечно) не знает о ней. Мы успели разорвать все отношения до того, как живот полез. Еще я успела оттяпать половину его «добра», и об этом не жалею. Я не была плохой женой, ему рога не наставляла и совершенно точно не заслужила похожих трофеев, которыми будто до сих пор царапаю потолок. Он то что думал? Дурочка очередная, которую вокруг пальца обвести — раз плюнуть, только вот не учел. Хватка у меня, как у акулы, и я отлично разбираюсь в праве. Он же меня всему и научил. Даже забавно, как в суде я превзошла своего учителя — эту наглую морду только и видеть разве что. Ха! Получи и распишись, а лучше отдай мне те деньги, на которые я претендую по закону, и распрощаемся. Вышло сразу все, и можно было бы, наверно, раззявить рот и на большее типа его квартиры, но я так подумала: лучше не рисковать. За деньги он биться не будет так яростно, а вот за квадратные метры в центре Питера еще как! Мне и так нормально. Квартира у меня своя — папа еще покупал перед смертью. А деньги? Вот они нужны были очень, особенно учитывая мое положение.

Ох, и не вспоминать бы о нем сто лет, а нет-нет, и приснятся тени прошлого, где я еще, несмотря на свой уже двадцатитрехлетний возраст, наивна до жути. Теперь нет. Увы и ах, такую рану вылечить невозможно.

Антон (все мы помним кто) был моим преподавателем, когда я поступила в СПБГЭУ. Молодой, дерзкий, тридцатилетний красавчик, с успешной практикой и очаровательной улыбкой. Черт! От него тащился весь поток, да куда там поток? Все! Абсолютно все! И я, в том числе. Но что взять с глупой, восемнадцатилетней девчонки? А когда ТАКОЙ мужчина на тебя внимание обращает? Не-ет…сушите весла, господа, я вышла из чата разумности сразу, как он пригласил меня задержаться после лекции.

Так и закрутилось. Очевидно, что роман наш нам приходилось скрывать. Это работало, пока я у него училась, да и потом тоже. Только после свадьбы, когда я была уже на третьем курсе все стало очевидно. Администрация, конечно, не пела и не плясала, но мы оба были отличными кадрами: он — превосходный специалист и один из лучших их преподавателей, я — подающий надежды, пока не до конца ограненный бриллиант. К нашему разводу, конечно, это «не до конца» ушло окончательно. Я была на последнем курсе и уже тогда стало ясно, что из меня выйдет не просто «толк», из меня выйдет огнище! Да и кому нужен такой преподаватель? Репутацию ему подмочить было несложно, и я пустила в ход все свои связи, возможности и доказательства, о чем опять же не жалею.

Он же меня этим попрекать взялся, представляете?

Тогда еще…когда я застукала их с Лерой…

Три с половиной года назад

Я открываю дверь спальни и глазам своим не верю. Мой Антон, мой самый любимый, такой нежный и ласковый муж, грубо держит за волосы мою самую лучшую подругу, с которой мы росли вместе. Он вбивается в нее со всего размаха, не жалея, яростно так, страстно. Забавно, что в этот момент я почему-то вспоминаю сразу о двух вещах:

Первая. Как когда-то также яростно Лерку долбил наш одногруппник в садике по башке своим же горшком.

Второе. Ветка с персиками, которую мне всучили на одной из экскурсий в Грузии, куда мы с Антоном ездили на медовый месяц.

Что я делаю после такого калейдоскопа? Начинаю смеяться.

На самом деле в ситуации, в которую я угодила, нет ничего смешного абсолютно. Если сейчас написать мой состав, там точно будет: боль, разрыв сердца, отсутствие кислорода, растерянность, отрицание, но никакого веселья. Даже одного захудалого процентика точно нет! Скорее нервное. Или психика так защищается, чтобы окончательно не развалиться? Да кто его разберет? Я просто стою и ржу. Слезы текут градьями, эти двое застыли, а меня аж трясет…

Какой ублюдок…

Прямо на моих простынях!

Я всю жизнь мечтала купить себе шелковое постельное белье, и теперь…я смогу вообще на него когда-нибудь посмотреть?! Очень вряд ли!

Резко разворачиваюсь и бегу по коридору. Мне нужно отсюда удрать срочно, не могу оставаться в этой чертовой квартире, где чувствую буквально каждой своей молекулой запах этой твари! Двух тварей, пардон! По пути бросаю взгляд в гостиную, ха! Вы посмотрите! И вино, и домино — все по канону, аж снова смейся. Никакой фантазии!

- Маша! Стой!

Антон (гандон, наверно тогда эта приписка и родилась) хватает меня за руку и разворачивает на себя. Хмурится, дышит тяжело. Спасибо, что повязал на бедра полотенце, но от вида красной, губной помады на его груди, меня передергивает. Сука! Прямо рядом с моей татуировкой. Я ее любила — эти часы, что означали «взять от жизни все». Я ее брала. Теперь она и это испортила!

- Успокойся, хорошо?

- Руки от меня убери!

Ору в голос, сжимаю кулаки. Черт, я же адвокат по уголовному праву, знаю, как такие вот ситуации подталкивают, собственно, к необходимости во мне. Всегда говорила — нет, это же так глупо! А сейчас на грани. Я хочу его не то чтобы даже избить, убить на месте! И каких сил мне требуется сдержаться… Мозг включать полезно, даже когда это невозможно. Мозг — это вообще самое полезное. Мне бы его побольше не помешало, когда я «да» говорила.

- Я все объясню, - глухо шепчет, но я резко отхожу назад и мотаю головой.

- Пошел ты нахер. Объяснять там будешь.

- Рот закрой.

- Своей этой говорить будешь открыть рот или его закрыть, Васильев! - снова повышаю голос, а потом все-таки срываюсь и бью его по руке, которую, в свое оправдание, он снова ко мне тянет.

- Ты переходишь границы!

- Я?!

Нет, это даже несмешно!

- Это я перехожу?! Ты трахал мою лучшую подругу! Ничего не перепутал?!

- Сама виновата!

- Прости?!

- Тебя дома никогда не бывает! - срывается муж (уже точно бывший), взмахивает рукой и указывает на мои вещи, - Ты постоянно в универе! Когда не там, а тут, все равно там! До тебя не доораться, твою мать!

- Ты сам учился и должен понимать…- начинаю тихо, но он фыркает.

- Я понимал долго, но мне нужен секс! И женщина рядом!

- Это что еще значит?!

- Да то, что ты со своей учебой, на себя вообще забила! Посмотри как ты стала выглядеть! Тебя разнесло, о салонах ты и не помнишь и…

Даю звонкую пощечину, а потом в темном коридоре виснет тишина. Оглушающая такая, громкая и одновременно «мертвая». Так умирают отношения, я считаю. Звонко и хлестко.

Антон медленно поворачивает на меня голову, а я выдавливаю из себя.

- Очень по-взрослому перекидывать на меня всю ответственность, жалкий ублюдок.

- Я хочу детей и жену, которой есть до меня дело, - отвечает холодно, - А тебе есть? Нет. Это объективно, Машенька, так что давай без драмы. Мы уедем через десять минут, а ты собирай вещи. Завтра тебя здесь быть не должно.

- Я не останусь в этой грязной хате ни секунды больше, Васильев, так что можете не менять дислокацию. Не отвлекайся. Трахай эту дрянь, надеюсь, что ты что-нибудь от нее подхватишь.

- Она хотя бы не фригидная.

Усмехается зло, потом разворачивается и уходит, но я шепчу ему вдогонку.

- Ты об этом пожалеешь, Васильев.

- Дверь за собой закрой.

Сейчас

Вот так рушатся замки из сахарной ваты.