— Ты не вегетарианка? —  смеется Женя, отвлекая мое внимание. 

Указывает на блюдо с запеченной курицей в центре стола, и я понимаю, что ужин в этой семье — что-то очень традиционное. В нашей семье ужин —  это кому как приспичит.  Мы вообще дома за ужином собираемся раз в столетие. Родители всегда много работали, особенно отец.

—  Федор у нас вегетарианец, — сообщает Женя.

Надо же. Это все объясняет.

Бросаю быстрый взгляд на эту персону, которая молча пьет морковный сок из старомодного хрустального стакана. Точно такие же есть у моей бабули.

— Я тоже вегетарианец… — вклинивается пятилетний Сева.

— Не совсем, — тактично замечает Женя.

— Я люблю все, — протягиваю ей свою тарелку.  

— И побольше, — ехидничает Адель.

— Лепешку, То-ня? — растягивает мое имя Алекс, предлагая хлебную корзину. 

Вздыхаю и беру кусочек. 

Жую салатные листья, поглядывая на свой телефон, пока Аделя общается со всеми по очереди. Нанизываю на вилку кусок курицы и отправляю в рот. Егор не ответил ни на одно из моих сообщений. Что происходит?

“Эй, але, гараж! Где твои реакции?”, — быстро набираю ему вдогонку к фотографии.

— Фёдор, ты бы показал тут Тоне все? С друзьями познакомил… — рассуждает Женина мама. — На пляж свозил...

Просто отличная идея!

Я — будущий журналист. Я люблю коммуницировать с людьми, для меня это, как воздух. Ну и вечеринки я тоже люблю!

— Отличная идея! — встрепенувшись, смотрю сначала на нее, а потом на садовника.

Перестав работать тяжелой челюстью, медленно поднимает глаза и, наконец-то, смотрит прямо на меня. 

Глаза у него черные, как угли. Первый раз такие вижу. Он чуть щурит их, будто у него со зрением проблемы. Весь его мрачный вид говорит мне о том, что отличной эту идею он совсем не считает.

— Без проблем, — односложно отвечает парень, задержав взгляд на моем лице.

Опять этот стрекот под ребрами, к которому присоединились мурашки. Это вообще законно — иметь такой голос?

— Когда поедем? — спрашиваю, дружелюбно улыбнувшись.

— Сегодня, — опускает голову, возвращаясь к своему диетическому салату.

— То есть вот сейчас? — не отстаю я, постукивая босой ногой по полу.

В крови мерно вскипает адреналин. Так всегда бывает, когда передо мной встает перспектива пойти и поискать себе приключений. 

— Угу, — отзывается он, не отрываясь от еды.

Этот ответ не особо проясняет ситуацию, но прежде чем успеваю задать уточняющие вопросы, ко мне обращается довольная Женя:

— Вот и хорошо. А то у тебя вид такой, будто завтра война.

— Нет! — заверяю я, принимаясь за свою курицу. — Мне все очень нравится.

— Нам тоже было по восемнадцать лет, мы все понимаем, — взмахивает рукой Светлана.

— Двадцать, — поправляю на автомате и опять смотрю на своего молчаливого гида. С целью поддержания диалога, спрашиваю.  — Так ты совсем не ешь мясо?

После секундной задержки снова поднимает глаза, и я почти уверена в том, что перед этим он посмотрел на мои губы. Это вороватое касание очень похоже на очередной щипок, которым до этого он наградил мою грудь.

Быстро сменив траекторию, смотрит в тарелку и, откашлявшись, говорит:

— А что, у понятия “вегетарианец” есть несколько смыслов?

Врожденная хрипотца этого голоса опять ударяет по моим слуховым рецепторам. Чувствую, как по щекам ползет краска, а на моем лице это особенно очевидно. 

Игнорируя галдеж за столом, смотрю на его опущенное грубое лицо, буркнув:

— Вечно путаю вас с фруторианцами.

В ответ он подхватывает со стола тарелку и встает из-за стола. Не оценив мою шутку, бросает на ходу:

— Через полчаса жду тебя на улице.

Пройдя на кухню, счищает остатки ужина в мусорное ведро и опускает тарелку в посудомоечную машину, после чего молча скрывается в коридоре.