Мне удалось удержаться и не сообщить Жене о том, что он свой шикарный букет, купленный в городе отцом, уронил в лужу, и по нему прошлась корова Эмка, но зато я напомнил ему о первой линейке и о том, как он заливался горькими слезами. Анна Сергеевна – наша первая учительница успокоила Фокова и, взяв за руку, повела в класс. Мы пошли следом. Потом-то мой друг с удовольствием ходил в школу и готов был даже по воскресеньям – выходным дням учиться.

Первые четыре года я учился с ребятами в так называемой «маленькой» школе – начальной. Она находилась в небольшом деревянном здании, имела четыре классных комнаты, учительскую и подсобное помещение. Классы были светлыми, чистыми и по-домашнему уютными. Возможно, из-за того, что в каждом из них, стояла круглая оббитая листовым железом печь, излучавшая в холодные дни тепло, особенно зимой, когда за окнами было морозно, на улицах завывала метель или же кружилась вьюга.

Я себя проявил сразу – в первый месяц учебы. Правда, с плохой стороны. Случилось это неожиданно даже для меня самого. Я и Ната сидели за одной партой. За нами Женя и незнакомый тогда мне мальчик Витя. На уроке рисования он достал из ранца яркую коробку с цветными карандашами. Эти карандаши очень понравились Наташе, и я, как только мальчик отвернулся – стащил их, чтобы после уроков подарить карандаши девочке.

Витя хватился карандашей – их нет. Он поднял руку, и, когда Анна Сергеевна обратила на него внимание, заявил ей о своей пропаже. Наша учительница перевернула весь класс – заставила нас выложить содержимое своих портфелей на парты. В тот день я был поставлен в угол на все оставшиеся уроки. После, когда ученики разошлись, Анна Сергеевна сказала мне:

– Юра, я все знаю. Ты хотел совершить хороший поступок по отношению к своей подружке – порадовать ее, но плохой – по отношению к Виктору. А потом представь Ната, например, достала бы эти самые карандаши, а мальчик незаслуженно обозвал девочку воровкой. Каково было бы ей выслушивать такое обвинение?

– Анна Сергеевна, все понял, – сказал я, извинился и ушел. На улице меня ждали Ната Кустина и Женя Фоков. Я присоединился к ним, и мы пошли домой. В тот день дорога для меня была необыкновенно долгой. Мы шли и молчали.

Я жил намного дальше своих друзей. Чтобы попасть домой я должен был пройти через улицу, на которой стояла школа, свернуть на соседнюю, затем, пройдя по ней, я оставлял позади себя дома Жени и Наты и только после этого попадал на свою. Шел метров сто-двести и оказывался у калитки. Иногда я за домом Жени срезал путь и добирался домой огородами, но тогда мне не удавалось проводить девочку. Это для меня было непозволительно. Такого я позволить не мог.

В тот день я и Ната, проводив Женю, остались одни. Едва наш товарищ открыл калитку, и скрылся за ней, девочка наклонилась, и поцеловала меня.

– Спасибо Юра! – сказала она. – Так Ната отблагодарила меня за не подаренные карандаши.

Мне было приятно и стыдно одновременно. Я не выдержал и тут же сбежал от нее. Она поняла мой поступок и не остановила. Ей самой было неудобно. Путь поцелуй Наташи был самый обычный, в щечку.

Фоков мне казался странным мальчиком, он до слез переживал, если получал на уроках двойки. Тройки моего друга также не устраивали. Семья у него была интеллигентной. Отец у Жени – Станислав Александрович работал ни где-нибудь, а в многомиллионном городе мегаполисе в редакции газеты, мать лаборантом на каком-то заводе. Возможно, это его и обязывало учиться лучше всех в классе.

Одно время я соперничал с ним. Кто кого опередит. Правда, недолго. Я не мог как он часами сидеть за учебниками. Для Жени Фокова это было легко.