– Анжелика не знает, что я здесь.

– Вот как? Вы поссорились? Впрочем, это не мое дело. Я Доминика, можете называть меня Доми, как музыкальные ноты. А это твоя дочка? Как тебя зовут?

Лилу на мгновение сощурилась, оценивая Доминику, решила, что та ей не враг, поэтому ответила почти любезным тоном:

– Я приемная дочь Фанни, меня зовут Лилу.

– Очень приятно. В любом случае рада, что вы остановитесь здесь. Увидите, у нас очень уютно. Мы сделали небольшой ремонт в преддверии нового сезона.

– Доми, мы готовим репортаж о Саре Леруа, – начала вдруг Лилу. – Вы, похоже, здесь все прекрасно знаете. Можно будет взять у вас интервью?

У Фанни горло перехватило, Доминика удивленно приподняла бровь.

– О Саре Леруа? Об этой истории давно никто не вспоминал.

Она перегнулась через стойку и продолжила доверительным тоном:

– Знаешь, все эти двадцать лет мне кажется, что арестовали не того. Я думаю, и не только я, что это сделал старик Рене.

– Да ладно? – Лилу как бы невзначай пододвинула к ней свой смартфон.

Фанни с ужасом поняла, что Лилу собирается включить диктофон, и тщетно пыталась жестами ее остановить.

– Тогда полиция допрашивала его несколько раз, но он твердил, что ничего не помнит. Надо сказать, он и раньше-то был немного того, а после инсульта вовсе свихнулся. Как по мне, инсульт – просто отмазка. Малышка ходила к нему каждое утро, кто бы знал зачем. Он всегда будто случайно оказывался у ворот школы в половине пятого, когда у младших классов заканчивались уроки. Извращенец!

– Окей, спасибо, – прервала Фанни, хватая ключ от комнаты. – Это для домашнего задания Лилу, никакого репортажа мы не готовим, но улики, кстати, были неопровержимыми. Хорошего вечера!

– Если вам или вашей милой дочери что-нибудь понадобится, обращайтесь! – бросила хозяйка, когда Лилу и Фанни уже направились к лифту.

– Приемной дочери! – поправили они хором.

В лифте Фанни выпустила свое недовольство наружу:

– Да что на тебя нашло? Нельзя записывать людей без их согласия!

– Правда? Я не знала. А хорошая идея – прикрываться школьным заданием, чтобы разговорить свидетелей.

Фанни возвела глаза к небу.

– Никакая это не идея, я не буду делать репортаж, понятно? Я приехала сюда похоронить маму, а заодно состряпать по-быстрому какой-нибудь текст для Катрин. Не надо никого интервьюировать!

– Тогда определитесь уже как-то с папой! Надо мне «относиться серьезно» к этой дурацкой затее или нет?! Вечно вы недовольны, что бы я ни делала.

Фанни нечего было ответить. Ей совсем не хотелось, чтобы Лилу вместе с ней занималась этой темой. Как же ее угораздило вляпаться в такую ситуацию?

– Так раньше ты была пышечкой, ФК? – вдруг выдала Лилу. – Никогда бы не подумала.

Надо же, Лилу, которая всегда все пропускала мимо ушей, из всего сказанного Доминикой запомнила именно эту деталь!

– Да, в детстве у меня был лишний вес.

И почему это до сих пор так ее волнует? Казалось бы, тот факт, что индекс массы тела у нее уже многие годы ниже среднего показателя для Франции, и пять лет еженедельных сеансов с психоаналитиком должны были навсегда искоренить в ней подспудное чувство стыда и отвращение к собственному телу. Почему, задавшись этим вопросом, она тут же в зеркале лифта увидела у себя зачатки второго подбородка, жирок на талии под обтягивающими джинсами, которые еще несколько минут назад прекрасно на ней сидели? Почему никак не получается забыть свои детские травмы и переживания? Фанни вдруг вспомнила, как она, пятнадцатилетняя, беззвучно плакала в туалетной кабинке, а так называемые подруги посмеивались над ее лишними килограммами, не зная, что она все слышала за дверью, и каждое их слово было точно удар ножом в сердце.