Но я покаюсь во грехах
И не пойду на авантюры.
Да кто ж мы, сударь, без любви,
Хмельные вечно человеки?
Отбрось интриги, разорви.
Нас три чумы и две калеки.
Я, еле выживший, распят,
Где столб единственный фонарный.
И плащ висит почти до пят,
И в голове гудок фанфарный.
Без перерыва гул и гул,
Мой мозг с ничтожностями сгинул.
Я бы отправился в загул
Да сотню стопок опрокинул.
Но, слушай, счастье не в пивных,
И горе – в городе сокрыто,
Где я любил в годах былых,
А ныне – треснуло корыто.
Глухие улицы, мосты
Мне так близки, аж несуразно.
И только ты, да только ты
К себе влечешь своеобразно.
Два экспоната
На площади в десять квадратов,
Где свет потускнел и погас,
Фигуры двоих экспонатов
В окне показались в анфас.
И лица их томно горели,
И город сгорал от стыда.
Девчонка – в солдатской шинели
На голое тело. Звезда
Немного шалила, играла,
Как опий, дурачила мозг.
И радость потехи увала:
Солдат от напряга промозг.
И в этом счастливая доля,
Есть счастье сливаться в одно.
Любовь, словно яд алкоголя,
На ум подливает вино.
Стояла кирпичная крепость,
Два тела смотрели в окно.
И это не мрак, не нелепость,
А просто немое кино…
Лишенный любви
Лишенный всяческих прикрас
Твоей притупленной любовью,
Я часто думаю о нас,
Чернила смешивая с кровью.
И, как несчастный пилигрим,
Кочую в домыслах и мыслях.
Ты – город мой, священный Рим,
Богиня в разных, разных смыслах.
Я прихожанином молю:
Вернись однажды и внезапно,
И на вопрос «За что люблю»
Ответ срифмую поэтапно.
Ведь ты посланница с небес —
Я заявляю атеистам.
О август знойный, летний лес
Понять под силу романистам.
Я, лирик с каменной судьбой,
От боли всяческой скрываюсь,
Но этот бой – фатальный бой,
Я проигравшим улыбаюсь.
И та улыбка, как тоска,
За ней усопшее зарыто.
Но жизнь моя в горсти песка
Надежно в гранулах сокрыта.
Прости за нежность, за слова —
Я их лишен и безоружен.
Права поэта голова:
Я изначально был не нужен.
Пропали бархатные руки
Пропали бархатные руки,
У сердца – драка с темнотой,
Но я мелодию разлуки
Нарочно слышу за чертой.
Она играет у порога
И плавно движется в подъезд,
Затем – мой двор, потом – дорога
И много-много здешних мест.
А я, безумец и бродяга,
Ищу свой главный опохмел,
Но ум подпитывает брага,
Которой нынче не имел.
Исчезло главное творенье,
К нему в довесок – серый мир.
Смотрю на солнце – помутненье.
Сейчас чума, а нужен пир.
Но вот проносятся по нотам
Начала встреч, конец разлук.
Я вспоминаю по субботам
Твой пылкий взгляд и бархат рук.
По волнам
На белой вымерзшей земле
Нет больше импульса и страха.
Остался я на корабле,
На мне – дырявая рубаха.
Тут больше нечего ловить,
Из рук синица улетела.
Зарифмовал бы слово «жить»,
Но жизнь обманывает тело.
От брега к берегу плыву.
Я – просто так. Я – по теченью.
Жалею, плачу и зову,
Но не предал тебя забвенью.
Вот флаги реют в твою честь,
Они белы и так воздушны.
На мачту снова бы залезть,
Мои мечты изрядно душны.
И все ж кочую по волнам,
Здесь словно земли затонули.
Я путешествую по снам,
Они надежду мне вернули…
Штучка
В личину сердца вставив ключ,
Я в механизме разбирался,
Который сложностью могуч,
Что мне простейшим показался.
Не все легко, везде изъян:
Шурупы, гайки и шурупы.
Прости, родная. Вечно пьян.
Хватаюсь вяло за уступы,
Чтоб удержаться, не упасть.
Я много в жизни оступался,
Но ведь любовь всегда напасть.
Не каждый стойким оставался.
Валяюсь днями напролет
Один в загаженной квартире.
Тебе не нужен рифмоплет,
И я никем являюсь в мире.
Я лишь непризнанный поэт
И литератор – самоучка.
Неутешительный ответ.
А ты такая «штучка-дрючка».
Один
На кровати, в квартире – один,
Мне сопутствует холод январский.
Я игрок и поставил «all-in»:
Проигрался достойно, по-царски.