Который на́ душу ложился,
И там был текст предельно чист:
«Мир иллюзорен. Он приснился».
Пустил сюда бы облака,
Чтоб чернь легонько растворилась.
Тоска обманчива, легка,
Пером иль пухом притворилась.
Но жизнь мелькает между строк,
Проходит грузно и печально.
Я прогулял юнцом урок,
Где учат счастью изначально.
Ушел в стихотворенье
Отдал бы все на искупленье:
Хочу подарок от судьбы.
Но я ушел в стихотворенье
Ворочать красные гробы
И видеть в зеркале печали
Любовь пропавшую без крыл.
Меня не ждали, не встречали,
И незаметно как-то жил.
Я просто гением с приветом
В ногах валялся у одной,
Но страсть не сделаешь на этом
Хотя бы в душу глубиной.
Мне, впрочем, многого не надо
И разных штучечек извне.
Я стал участником парада
И славил честь твою в огне.
Я был одним, держащим знамя,
И маршем землю отбивал,
А ты со зла гасила пламя,
Как будто многое скрывал.
И, правда, строчками сердечно
Я утаил тупую боль.
И если любят, то навечно,
А коль не любят – ставят в ноль.
Без лишних слов
Без лишних слов и горьких фраз,
Мечтая в сумрачной вуали,
Ты вспомни лучшее про нас,
Но звезды видимо солгали.
Сначала будто бы сошлось,
И было сказано: «Навечно»,
Но вечность месяцем пришлось
Сменить внезапно, скоротечно.
Все годы – бронепоезда —
Несутся с бренностною тягой,
И наша общая звезда
Сравнима с высохшей корягой.
Как будто сад там наверху,
Слегка заброшенный и летний.
Он стал похож на чепуху,
О коем вспомнилось намедни.
И ты, родная, вспоминай,
Уснув в объятиях другого.
В душе пусть вечен месяц май
И август томный у порога.
Благодарю за светлый дым
Благодарю за светлый дым
И разговоры под луною.
Любовь ребеночком грудным
Прижата к сердцу тишиною.
Молчит, отправившись ко сну,
Ей нету шансов пробудиться.
Представим поле, где усну,
Чтобы с тобою очутиться.
Звезда родит плеяды строк,
Лишь только избранным понятных,
И наш осудится мирок
В словах исконных и нарядных.
Еще припомнится мне то…
А, впрочем, этого не знаешь,
Ведь на тебе сейчас пальто,
И с неким под руку гуляешь.
Блестящий воск
Хребты домов укрыты снегом,
Крупа присыпала с небес,
И древним ноевым ковчегом
Мне показался зимний лес.
Он будто вечное спасенье,
В котором выстрою шалаш,
Чтоб стихотво́рить в наслажденье,
С судьбою выйдя баш на баш.
И мне одно для счастья надо:
Я губ твоих блестящий воск
Хочу, и чтоб твоя помада
Любви поддерживала лоск.
А там пусть спит проклятый город,
И снег морозит кожу крыш.
Я отвернул на куртке ворот,
Иду и жду вниманье лишь.
Спустя три дня
Спустя три дня со снегопада
Я закурил уж о тебе.
Мне непонятно, где пощада,
А где пощечина судьбе.
Да вот и сквер многострадальный,
Да руки сосен и берез,
И план заведомо провальный,
Что я в могилу бы унес.
Но этот случай не случаен,
И прятать нечего нигде.
Тебя от боли замечаю
Во снах, на фото, в пустоте.
Я признаю, прими за слабость:
Я жизнью раненый солдат.
А ты моя былая радость,
Любовью веющий закат.
Но даже после снегопада
Осталась малым огоньком
На сигарете. О досада!
Зато люблю тебя тайком.
Зима – не сказка
Не сказкой кажется зима,
Не чем-то крайне нереальным,
А это белая тюрьма
С режимом внутренним провальным.
И на щеках застыла кровь.
Я брошу взгляд не горделивый
На уходящую любовь,
На образ твой самолюбивый.
Хлопочет в сумерках мороз
И колит иглами до дрожи.
Россия вгонит в коматоз,
Но и добить меня не сможет.
Вокруг рассыпан порошок
Слегка белесый, синеватый.
Я книги глажу корешок
Под томный вечер мрачноватый,
И ощущаю в ней тебя,
Как будто глажу твои ножки,
Довольно ласково, любя.
Ведь в книге все не понарошку.
Там строки только для двоих,
И суть понятна, и разумна.
Да к счастью ветер поутих.
Зима по-прежнему безумна.
О нынешних делах
Скорблю о нынешних делах,
В кармане – мятые купюры.