Тем не менее, создание общеевропейской политики памяти неизбежно, так как без формирования единого представления о прошлом невозможно стремиться к общему будущему. В данной связи европейские аналитики констатируют необходимость комбинации трех уровней истории, а именно индивидуального, национального и наднационального, в целях их интеграции, отмечая при этом, что данные уровни, с большой долей вероятности, окажутся противоречивы и потребуют «корректировки».

Корректировка и универсализация исторической памяти не могут и не должны быть оторваны от реально существующих представлений людей, то есть речь не идет о формировании «ложных воспоминаний». Европейскими аналитиками скорее предлагается работа с исходными данными, с опорой на национальную историческую память, которая не является представлением о национальной истории в принципе, а представляет собой набор знаковых событий, ориентация на которые упрощает общее восприятие исторического процесса в определенном регионе и, фактически создает конкретный продукт, который может продаваться, рекламироваться, популяризироваться, и при этом соотносим с другими аналогичными продуктами, произведенными в других регионах Европейского союза.in this regard:

Упрощение истории и сведение ее к отдельным событиям повышает доступность квазиисторического знания для широкой общественности, и в тоже время помогает политическому истеблишменту в определении «сущности» истории конкретного сообщества. Здесь показательно, что исторические моменты и, события, о которых идет речь, обычно имеют заряженное символическое значение, отмечая политические и социальные потрясения, которые трансформировали существующую социальную, политическую и экономическую реальность. В таком подходе обеспечивается выборочная картина прошлого, в котором долгосрочные исторические структуры широко игнорируются в пользу символических событий13.

Наряду с популяризацией истории, манипулирование исторической памятью создает эффект мифологизации исторических событий, значение которого находит выражение в сплочении общества и росте доверия (веры) к определенным, связанным с мифом, ценностям. Национальная интерпретация прошлого имеет тенденцию отрицать исторически подтвержденные, но негативные факты, и выставлять вперед события с позитивным значением, имевшим «национальное» значение и обозначавшим конкретных победителей и побежденных. С одной стороны, эта подтасовка фактов служит для создания привлекательного, часто героического образа государства; с другой – построение национальных мифов своего прошлого позволяет историческим переживаниям становиться коллективными. Очевидно, что без коллективной памяти общество не может сохранять свое единство.

Описанные механизмы эффективно работают, прежде всего, на национальном уровне, особенно в том случае, когда общество едино, представлено одной этнической группой и имеет единое представление о прошлом. В случае, когда общество разделено, или речь идет о формировании единой исторической памяти у многих обществ, как это происходит в ЕС, – задача многократно усложняется, так как видение прошлого становится менее однородным, а количество ориентиров в прошлом сильно возрастает.

Даже на национальном уровне существует большое количество барьеров, препятствующих формированию исторической памяти. Большинство обществ, в том числе и в Европе, гораздо менее однородны, чем они кажутся со стороны и характеризуются целым комплексом различий, в числе которых принадлежность к определенному социальному классу, уровень образования, возраст, региональная принадлежность и др. характеристики.