Мейнстримной экономике удалось так быстро распространиться по нескольким причинам, из которых упомяну лишь несколько – не по порядку и не по степени важности. Ключевыми факторами стали: высокая объяснительная способность элементов традиционной теории, строгая логика, элегантность и «красота» математических моделей, убедительное эмпирическое подтверждение многочисленных положений посредством современных математических и статистических методов; словом, интеллектуальная привлекательность. Сильное впечатление произвел пример кафедр экономики в крупных западных, в первую очередь американских университетах. Молодое, хорошо подготовленное, талантливое поколение студентов, которые получили свои докторские степени в этих университетах, уже не нуждалось в «перепрограммировании» экономического сознания, им не надо было «переходить» с Маркса на Самуэльсона и Фридмана, ведь в их головах уже изначально были заложены основы и аналитические методы мейнстримного учения.

Эта школа сумела завоевать искренних сторонников не только в молодежных кругах, но и среди представителей старшего поколения, многие из которых начали пересмотр собственных идей до 1989–1990 годов. Еще до смены системы эти экономисты – ученые и преподаватели – глубоко разочаровались в пустых, неопределенных и недоказуемых умозаключениях, в догматизме, который исключал любое соотнесение убедительной аргументации и теоретических положений с реальностью. В их представлении преподавание марксистско-ленинской политэкономии ассоциировалось с «востоком», а мейнстримная экономическая наука – с «западом», поэтому они и были готовы всем сердцем воспринять последнюю. Многие уже заранее основательно ознакомились с корпусом современного мейнстрима, и лишь политические обстоятельства не давали им широко и открыто преподавать экономику в данном ключе.

У многих преподавателей искреннее убеждение подогревается интеллектуальным высокомерием. Они презирают всех, кто находится вне основного направления, объясняя Маргинальность остальных (и, признаемся, нередко делают это с полным правом) тем, что не мейнстримные экономисты не сумели овладеть современными знаниями и аналитическими методами и прикрывают свое невежество «альтернативными» умствованиями. Новоиспеченные приверженцы мейнстрима с энтузиазмом неофитов изгоняют всех, кто думает иначе, и даже внутри самого течения возникают все новые и новые направления.

Как соотносятся мои работы, включая данную книгу, с мейнстримом? Обычно я говорю, что одной ногой стою в мейнстриме, а второй – за его пределами. Я с уважением отношусь к объяснительной силе традиционных теорий и считаю работоспособными предлагаемые ими аналитические методы. В то же время я не считаю, что этот теоретический подход позволяет объяснить любое важное явление в экономике, а утверждения о его универсальности далеки от истины. Работы, выполненные в духе мейнстрима, проливают свет на важнейшие взаимосвязи, однако полученные результаты лишь частично соответствуют истине.

В своих исследованиях я многое заимствую из идей мейнстримной экономики и в то же время расхожусь с ней по ряду существенных вопросов. Читатель найдет в книге примеры и того, и другого. Я ни на минуту не хотел бы заставить кого-то думать, будто собираюсь, говоря языком картежников, – «козырять» перед экономическим мейнстримом. Я всего лишь пытаюсь заменить одну частичную истину другой (по моему мнению, более убедительной) или дать новые ответы на вопросы, оставленные традиционной теорией без ответа.