«Не хочет разбираться», – поправляет тролль.

Магдалена поправляет прядь волос сигаретой. Она снова стала курить – для того, чтобы вонять на весь офис, и чтобы сделать себе горько во рту. Леденец, подаренный ей с утра подкатывающим коллегой, брошен в кипяток кружки с чаем. Она ставит эксперимент, растворится ли леденец.

Открывает окно. На окне букетик синих цветов, кто-то принёс – наверное, уборщица.

Посмотрела назад, на свой стол с бумажными письмами. На монитор с электронными. Вспомнила, что Шредер был красивый злодей из мультика её детства: ему очень шла железная маска, закрывающая рот. Одновременно прячущая, оберегающая и затыкающая…

«А когда он снял маску, то оказался совершенно некрасивым, Магда?»

«Ты смотрел черепашек-ниндзя? Вот это да, тролль смотрел черепашек! Ну ты даёшь!» – Магда даже весело рассмеялась. Да, наверное, она тоже прячется от чего-нибудь за этими бумажками, за чужими распрекрасными идеями. Каждый из этих приговорённых думает, что улучшает мир, а на самом деле всего лишь позволяет ей прятаться дальше и совершать круговорот бумаги в этом мире… ну, если письма бумажные.

Сегодня ей не нужно идти в ТЦ и встречаться с Николаусом. Сегодня не пятница и не среда. После работы она пойдёт в парк и попробует там помолиться. Только молитву она перепишет. Неизвестно, чем придумывал её Николаус, но в таком виде на этой молитве невозможно сосредоточиться.

Вылила в раковину приторно-сладкий чай. Закрыла от ветра окно. Помедлила, прикрыв глаза, представила грачей на деревьях, фонтан, тень на скамейке – две минуты ходьбы и она будет там. «Вот, а с молитвой-то гулять не скучно, и моцион, и духовная польза!» – заржал тролль. Она отмахнулась. Это же нормально, тролль и должен сопротивляться её попыткам придумать молитву.

Придумала. Она будет молиться так: «Помоги мне, Господи, понять собственные мои мысли и отличить их от мыслей снаружи…»

«Полезно, полезно», – кивнул тролль.

Ну и ладно, пока достаточно, потом придумает дальше. Магдалена закрыла блокнот, подошла к двери, прислушалась. Никого нет в коридоре. Вышла. Притворила дверь.

На двери снаружи табличка: «Руководитель экспертно-аналитического отдела, старший рецензент Чарадумова Елена Иосифовна».

Чарадумова Елена Иосифовна пошла гулять. И Магдалена ушла, не стала ждать конца дня. В её пустой черепной коробке оставались только грачи, скамейка и ветер. И фонтан.

«И тролль».

И тролль, конечно.

Ангелина?

Ангелина.

У Ангелины внешность гамина. Это такое лицо, которое говорит миру: я тут девочка, я ничего не знаю, ни в чём не сведуща, но если меня ущемят или дурно обо мне позаботятся, то я укушу больно-пребольно! И подразумевается, что все ей должны. И что виноваты. Особенно бывший муж всегда виноват.

Ангелина работает в баре. Это самое подходящее место работы для Ангелин и для женщин с такими детскими лицами. С выразительными скулами, с чёрной подводкой глаз, с этим декольте, раздражающе-непристойным, даже когда оно застёгнуто на все пуговицы. Ведь понятно, что ей туда смотрят, а она и рада. Как дурочка малолетняя.

Правда, будем честны, Ангелина не делает ничего развратного в своем баре. Раньше трудилась там официанткой, болтала с другими девчонками о деньгах, шмотках, косметике, соплях детских – если другие успели родить. Фуу…

Николас остановился, слез с велосипеда. Почему его приводят в такое негодование мысли о бывшей жене? Непонятно. Два года после развода, а досада не утихает. Что за ней? Ревность, что не его?

Вроде бы у неё сейчас никого нет. Живет с подругой, квартиру снимает. Одна жить боится, может тоже кошмары ночные мучают… В баре своём поднялась, совладелицей стала, выкупила долю у начальницы. Ходит с работы быстро – до метро ей надо, недалеко, а озирается на кусты, словно испугана.