Отделяющую то, что Николас привык думать и собирался подумать прямо сейчас, от того, что предлагало ему подумать Существо.

А предлагало оно ему подумать какой-то вихрь, слепок с невиданного мира, океан текучих энергий и зарождающееся что-то внутри. Но такого не может случиться. У Николаса нет ни способностей думать такое, ни картины мира, которая бы оправдала и объяснила подуманное. Если честно, он ощутил себя так, как будто клиентка перешла все границы и набросилась на него, скажем, сексуально. Он покраснел. Он забеспокоился. Он, совершенно не думая, хотя думать в тот момент было бы трудно, набросал в её книжечке какую-то молитву, которая сама собой появилась в его голове…

И отпустил, велев ей пытаться молиться.

Что-то внутри Николаса знало, что у неё не получится. И что ему придется делать это совместно с ней. Это совсем не то, как он хотел бы вести с нею сессию.

Вздохнув, человек решительно выбросил соблазны из головы и направился к столику. Он не позволит сейчас, чтобы что-то пошло не по плану.

Он пойдёт известным путем, пойдёт чисто технически, и все ошибки когнитивного восприятия станут обнажены и у него, и у неё.

План его прост, как хорошо затянутая гайка на велосипедном колесе. План его не позволит ей и ему болтаться. Найти точку отсчёта, место прорыва шины – первый момент галлюцинаций. Какое событие прошлого привело Магдалену к дебюту шизофрении?

«Ну это же не шизофрения, босс», – слышит Николаус усмехающийся голос извне, около головы, голос чёткий, словно его ботинок. Николаус не позволит. Николаус не слышит. Николаус не видит. Николаус в бешенстве. Нет, не в бешенстве! Николаус идёт.

Начало рабочего дня. Она разбирает почту.

Рабочая почта Магды – длинная очередь обращений в компанию, стопки и гигабайты писем с заявками. В каждой заявке – идеи, мечты, чьи-то планы, надежды и просьбы, чертежи, расчёты, проекты. Дело Магды – отвергнуть их все.

Магда фантазирует, кем бы она могла работать ещё.

Редактором в крупном издательстве – чтобы кромсать рукописи; насмехаясь над авторами, извлекать и уничтожать их главную мысль, словно вынимая скелет из воблы. Авторы любят прилепить к своему тексту какой-нибудь оригинальный сбокубантик. Отрезать. Чик-чик. Просто так. Однообразия ради. Никакого смысла не было бы в её рутинном и увлекательном труде.

Или она могла бы работать хирургом. Вырезать гланды, аппендиксы, родинки. Или вот ещё сводителем татуировок. Есть же люди, которым надоели их татуировки, и они мечтают стереть эту гадость со своего тела. Она бы стирала.

Может быть, она смогла бы работать юристом. Исключительно мешать истцам удовлетворять их требования к ответчикам. Но тоже не повезло. Судьба повернулась единственным паззлом своей шестёренки, и уже давно и стабильно Магда занимает уникальную должность крушителя новых идей. Одной рукой она должна ловить идеи, а другой долбать их, как хищная птица разбивает мощным клювом раковины моллюсков, экономя для городского бюджета миллиарды.

Которые, конечно, тоже будут потрачены на идеи, но те идеи никогда не попадут к ней в рабочую почту. Моллюски, которые к ней попадают, уже приговорены, ей нужно лишь сформулировать этически и практически верный ответ.

Она работает в корпорации МечтаГрант. «Ваша идея может изменить мир!» – кричат билборды снаружи. «Напишите в «МечтаГрант» – мы поддерживаем и финансируем самые смелые проекты!»

Мечтайте. Создавайте. Меняйте будущее.

Расскажите, о чём вы мечтаете.

«Ещё ты могла бы работать поедателем бумаги. Вот этой штукой, в которую засовывают бумаги и она их жуёт».

Это говорит тролль. Магде кажется, что сейчас у него даже сочувственная интонация. Но ей смешно. Она поймала его на том, что вселенский дух не разбирается в технике, не знает название шредера.