– Надо бы выпить с устатку, а то замаялись все, – предложила тетя Нюра и посмотрела на Василия, приглашая разливать.

– Я не буду, – раздался тихий голос Евдокии. – Матушке не понравится.

Василию как будто кто-то шепнул на ухо: «Не торопись, успеешь ещё, будет время». Он понял, что от его ответа и действий зависит его дальнейшая судьба. Это как – налево пойдешь, совсем пропадёшь и так далее. И он сказал уверенно и спокойно:

– Если Евдокия не будет, то и я не стану. Завтра утренняя смена, праздников дождёмся, Покрова например.

Василий Константинович потом, всю долгую отмерянную ему жизнь, пил не много и немало, а так, сколько положено мужику без особых вывертов. Но каждый раз, когда он брался за рюмку водки, он всегда вспоминал свой ответ у тетки Нюры. И каждый раз у него перед глазами стояло красивое, зардевшееся лицо Евдокии. Тогда она посмотрела на него своими синими глазами и опустила голову.

«Сговоримся», – прочитал Василий на лице девушки.

За столом они сидели недолго, помощники засобирались домой. Причём закоперщиком выступил Василий и предложил проводить девушку до дома. Сделал он это в присутствии бабки Нюры не случайно, заручившись ее поддержкой.

– Не знаю, где живет Евдокия, а на дворе совсем темнота, хоть глаз выколи. Нужно проводить до дома девушку, как считаешь, баба Нюра?

– Это само собой, собирайтесь, касатики. Она живет не шибко далеко, но проводить девку надо.

Евдокия помалкивала, но не возражала, в Василия это вселяло уверенность. Когда они вышли за ворота, баба Нюра перекрестила их сзади, привычно шепнув:

– С Богом! Доброго пути!

Скорее всего, она имела в виду не только сегодняшнюю дорогу, а что-то ещё.

Баба Нюра вернулась в избу и зажгла свечу, керосин она сберегала для особых случаев.

Евдокия с Василием пошли вверх по улице, он не знал, куда идти, чувствовал себя неуверенно, но виду не показывал.

– Я хоть и вызвался провожать, да не знаю, куда…

– Здесь совсем недалеко, наши огороды с тетей Нюрой рядом. Я с малолетства в её малиннике пасусь, с разрешения, конечно.

– Неужели я тебе таким старым кажусь, что ты мне выкаешь?

– Нет, просто вы – незнакомый человек, так принято.

– Но ведь теперь мы познакомились, можно и не смущаться. Держись за меня, а то темно.

– Нам надо повернуть в проулок и перейти на соседнюю улицу.

Евдокия несмело взяла попутчика за локоть. Василий почувствовал её легкое прикосновение и обрадовался, девушка ему понравилась с первого взгляда. Правда, его тоже смущала разница в возрасте, но он решил не отступать.

– Я не местный, в Каслях обосновался совсем недавно, но думаю, что всерьёз и надолго. Особенно, когда сегодня познакомился с тобой, понял, буду здесь работать и жить.

– Мы уже подошли к моему дому. – Внешне Евдокия никак не прореагировала на его слова, но Василий надеялся, что она его поняла.

Действительно, она как бы в ответ, перед тем, как забежать за ворота своего дома, осторожно погладила его руку несколько раз.

Евдокию дома поджидала матушка, остальные уже все спали, но расспрашивать ничего не стала. Та обрадовалась этому и юркнула в комнату к сёстрам, Прасковье и Александре, родители им выделили на троих одну комнату. Старшие, Мария и Анна, занимали другую комнату, где они после замужества Таисьи, хозяйничали на правах старших.

Евдокия долго не могла уснуть, перед глазами её то и дело появлялся улыбающийся Василий. Затем она всё-таки провалилась в сон, который обволакивал её и что-то приятно нашептывал.

Проснулась она оттого, что в ее изголовье устроился домашний кот Тимоша, пушистый, настоящий сибиряк. Он зажмурил свои глазища, хвостом щекотал её щеки и мурлыкал бесконечные песенки. Евдокия поутру решила никому не рассказывать про своё знакомство, да и рассказывать пока особо нечего.