Часто настаивают на том, что и сам закон тождества невозможно реализовать в вещах, в которых содержится только его основание, источник и причина. Вещи воздействуют на нас и при помощи нашего ума, в нём же вызывают закон тождества, хотя сами они лишены его. Например, Чкнаверянц исходит из того, что закон тождества есть закон не вещей, а закон мышления. В вещах мы находим лишь его источник. И она утверждает, что одно дело понимать его как закон мышления с объективным основанием в вещах, другое дело понимать его как закон вещей [20].

Далее Чкнаверянц причисляет к метафизикам тех, которые признают, что закон тожества есть закон вещей, подразумевая под метафизикой метафизический материализм. К сожалению, она в метафизическом материализме видит только метафизику, а не материализм. Выходит, что закон тождества есть закон только одного мышления. Но, ведь, это идеализм.

Тем не менее, Чкнаверянц приходится отмежеваться от идеализма, критикуя, что по идеализму закон тождества представляет закон «голого» мышления, не имеет объективной основы в вещах, тогда как по материализму он имеет содержащийся в этих вещах реальный источник. Поистине она борется на два фронта: и с материализмом, и с идеализмом. А это объясняется непоследовательностью и путанностью ее позиции в теории познания, отрицанием любого наличия закона тождества в вещах.

Локк был непоследовательным материалистом в теории вторичных качеств и субстанций. Лишь в вопросе о первичных качествах он проводил материализм до логического конца, исключая всякие противоречия и устанавливая тождество между вещами и восприятиями механических и геометрических свойств этих вещей.

«Кусок манны заметного объема, – излагает свой взгляд Локк, – может породить в нас идею круглой или квадратной формы, а при переходе с одного места на другое – идею движения. Эта идея движения представляет его, как оно действительно есть в движущейся манне; круг или квадрат – те же самые, находятся ли они в идее или в жизни, в уме или манне; и движение, и форма действительно находятся в манне, все равно, обращаем мы внимание на них или нет» [21].

Для него треугольник, как геометрическая фигура, не есть продукт только одного или, как выражаются, голого мышления или «свободного творчества и воображения», а истинная сущность самой вещи. «Разделив, таким образом, сущности на номинальные и реальные, – писал он, – мы можем далее заметить, что в простых идеях и модусах разных видов те и другие тождественные, в субстанциях же всегда совершенно различны. Так, фигура, в которой пространство ограничено тремя линиями, есть и реальная и номинальная сущность треугольника; это не только отвлеченная идея, с которой связано общее название, но также истинная essentia или „бытие“ самой вещи, основа, из которой вытекают все ее свойства и с которой все они неразрывно связаны» [22].

Вторичные качества – все цвета, звуки, запахи и вкусы – представляют собою результаты воздействия на органы чувств тел, которые существуют вне нас. На первый взгляд, эти слова характерны для материалиста. И, действительно, с них начинается материализм. Теперь от дальнейшего хода рассуждения зависит, насколько материализм смело доводится до конца или «стыдливо» останавливается на полпути.

Мы видели, что Локк, весь путь в отношении первичных качеств проходит без всяких отступлений к идеализму и неукоснительно следует материалистической формуле «в мышлении нет ничего, чего бы не было во внешнем мире». Однако он, изгнав идеализм в понимании первичных качеств: круга, квадрата, твердого, мягкого и т.д., как бы стыдится своих решительных действий и пускает его через заднюю дверь, и заявляет, что вторичные качества: белое, сладкое, вкусное и т. д. идеальны или нереальны.