– У tailleur[16] то же самое. Цены на всё английское просто безумные. А теперь они объявили о введении постных дней. Что теперь есть, я вас спрашиваю?

Хаджимоскос взглянул на Якимова, словно это британцы, а не немцы грабили страну. Тот попытался присоединиться к беседе.

– Рыбу, например, – робко сказал он, – или дичь, в зависимости от сезона. Я лично никогда не откажусь от ломтика индейки.

– Это всё entrées[17], – раздраженно перебил его Хаджимоскос. – Как мужчине сохранить потенцию без мяса?

В отчаянной попытке вновь перевести внимание на себя Якимов вдруг вспомнил о найденном утром плане. Он вытащил его и со вздохом принялся разглядывать. Разговор затих. Понимая, что на него смотрят, он опустил бумагу – так, чтобы ее было видно всем.

– Чего от меня потребуют в следующий раз! – вопросил он в воздух.

Хаджимоскос отвернулся.

– Мой вам совет, mon prince, – сказал он. – Если вы хотите что-то скрыть – спрячьте это немедленно.

Понимая, что все попытки провалились, Якимов спрятал план и стал оглядываться. Вдруг он заметил, что какой-то незнакомец пытается привлечь его внимание и улыбается. Выглядел он неряшливо и малоперспективно, но Якимов с неизменным дружелюбием протянул ему руку:

– Напомните мне, дорогой мой, где мы с вами встречались?

Незнакомец вытащил курительную трубку из-под пышных усов и, заикаясь, точно опустевший сифон, наконец выдавил из себя:

– Меня зовут Лаш. Тоби Лаш. Мы как-то виделись с Гаем Принглом.

– В самом деле! – согласился Якимов, который не помнил ничего подобного.

– Позвольте мне угостить вас. Что вы пьете?

– Виски, разумеется. Местное пойло мне не переварить.

Шумно загоготав, Лаш отправился в бар. Якимов уже счел своего нового знакомца неприятным типом, но тут его подвели к столику и усадили. Когда перед ним появился стакан, он понял, что в обмен от него ожидают какой-то услуги.

Некоторое время Лаш нервно посасывал трубку, после чего заявил:

– В этот раз я приехал надолго.

– В самом деле? Это чудесно.

Лаш сидел, прижав локти к телу и сжав колени, словно желая исчезнуть внутри своего мешковатого спортивного пиджака и фланелевых брюк. Некоторое время он сосал трубку, охал, заикался, после чего сообщил:

– Когда русские захватили Бессарабию, я сказал себе: Тоби, старина, пришло время делать ноги. Всегда есть опасность засидеться.

– Откуда вы?

– Клуж. Трансильвания. Там я никогда не чувствовал себя в безопасности. Здесь, впрочем, тоже.

Якимов вдруг вспомнил, что уже слышал его имя. Кажется, он приезжал в Бухарест весной на несколько дней, когда прошли слухи о вторжении русских. Якимов всегда был готов посочувствовать чужим страхам, поэтому ободряюще сказал:

– Тут вам бояться нечего. Это тихая заводь. Немцы не встречают никаких препятствий. Они нас не потревожат.

– Надеюсь, вы правы. – Лаш тревожно обводил бар блеклыми выпуклыми глазами. – Некоторые из них были бы не прочь. Кажется, им не нравится, что мы сюда ходим.

– Обычное дело, – сказал Якимов. – Сначала вторгнутся куда-то, а потом жалуются на местных жителей. Но на прошлой неделе было хуже. Я попросил у Альбу «мартини драй», а он налил мне три бокала[18].

Лаш так и согнулся от смеха.

– Ну вы и шутник, – сказал он. – Выпьете еще?

Вернувшись со вторым стаканом, Лаш явно взял себя в руки и решился заговорить о деле.

– Вы же дружите с Гаем Принглом, так?

– Мы старые добрые друзья, – подтвердил Якимов. – Вы же знаете, что я играл Пандара в его постановке?

– Ваша слава достигла Клужа. Вы живете с Принглами?

– Да, мы делим квартиру. Уютное гнездышко. Приходите поужинать с нами.

Лаш кивнул, но ему было нужно другое.