Надо сказать, что сама жизнь коренным образом изменила липчан. На стройку заводов потянулись выходцы из поселков и окрестных деревень вместе со своими семьями. Они принесли с собой не только особый акающий говорок, но и грубоватые крестьянские нравы с недоверием к любым приезжим. Была такая своеобразная полугородская-полудеревенская среда на Спиртзаводе, да и в Липецке в целом. Как точно подметил поэт Демьян Бедный:

Это я в полной мере почувствовал на себе, когда влился в новый для себя школьный коллектив. В моей памяти шумный класс. Посередине я, новичок, – настороженный, колючий, готовый к отпору. За столами ученики – десятки пар внимательно-любопытных глаз. По взглядам, которые они бросали в мою сторону, я почувствовал, что понравился девочкам и вызвал любопытство и настороженность мальчишек. На перемене ребята спрашивают: «Ты новичок?» Я говорю: «Новичок». Они ничего не сказали мне, но сразу против меня группа организовалась.

Оказалось, что в классе процветал культ силы и неприязни к чужакам. Я же себя в обиду не давал – отвечал жестко, умел за себя постоять, несмотря на маленький рост, и никогда не жаловался родителям или учителям. Невозмутимое спокойствие, с которым я встречал своих противников, возымело свое действие – все обидчики и забияки вскоре от меня отстали. Для них я долгое время оставался «не своим», чужим. Из-за моего внешнего вида, отутюженных брюк, независимой манеры поведения и правильной, книжной речи.

Я никогда не называл огород «садом», при объяснении направления или места употреблял предлог «в», а не «на», говорил «хочешь», а не «хотишь» с ударением на второй слог, называл свеклу свеклою, а не «бураком». Различие состояло и в том, что я предпочитал ботинки сапогам, считая, что сапоги, как правило, служат рабочей обувью.

Позже выяснилось, что предметом горячей зависти сверстников был мой значок Ворошиловского стрелка, красовавшийся на лацкане пиджака. Его вручили мне в День Красной Армии за выполнение стрелковых норм в юношеской секции. В мариупольской школе в Гуглино не было малокалиберного оружия, и военрук взял на себя ответственность: мы стреляли из настоящего, боевого. У меня очень хорошо, здорово это пошло. И я получил «Ворошиловский стрелок» – он был престижен не меньше, чем, скажем, орден Красного Знамени. Ни у кого из моих липецких однокашников такой регалии не было.

Первое время однокашники дичились меня и держались в сторонке. Но, видя, как я серьезно и с увлечением относился к учебе, никогда не отказывал в помощи или совете, если, например, требовалось решить какую-то задачу по математике или физике, прониклись ко мне уважением: стали подходить, расспрашивать, о себе рассказывать. Вскоре отношения с соучениками наладились. В шестом да в седьмых классах вместе с нами одногодками учились и великовозрастные парни и девчата, порою старше на несколько лет. Я всегда тянулся к старшим – с ними было интереснее, стали ходить везде вместе.

Играем мы как-то в бильярд. Я бью. Удар! Шары брызнули в разные стороны. И мне один мой новый приятель говорит: «Бильярд – это тебе не просто игра в мячики, ну ты и деревня!» А я так тихо, но чтобы все расслышали, отвечаю: «Город – не деревня, житель города – горожанин». С тех пор приклеилось ко мне прозвище «горожанин».

От одноклассников – своих новых друзей – я узнал, что Липецкий аэроклуб объявляет очередной прием курсантов. Тайком от родных и друзей подал туда заявление. Трудно было совмещать занятия в школе, аэроклубе и спортсекциях, а еще и в театральном кружке. И все-таки я уже видел себя одетым в форму летчика.