Но это я немного отвлекся, а моя сегодняшняя история о другом знаменитом цирковом артисте, которого мне довелось увидеть. Гуляем мы как-то с мальчишками по городу, вдруг видим афишу. На ней изображен какой-то силач в облегающем трико с голыми ногами. Из-под черных усов белели крупные зубы. Читаем по буквам, что же там написано. Афиша гласила примерно следующее: «Завтра единственные гастроли Ивана Максимовича Поддубного: впервые по возвращении из Америки популярнейшего борца в мире». Понятно, что мы загорелись желанием увидеть этого силача.

Наступило это памятное «завтра». Сидим в цирке, на галерке, где были самые дешевые места. Галерка почти всегда бывала переполнена, a партер часто пустовал. Собственно, и цирк, Сережа, тогда не был похож на современные здания для цирковых представлений – брезентовая крыша была только над местами для зрителей. Вся залатана, заплатана, тряпки разноцветные, как на лоскутном одеяле. Посреди арены был врыт столб, а на нем и держалась так называемая крыша.

Вначале появился ведущий, за ним в «параде-алле» гуськом прошли все борцы с лентами через плечо, увешанные медалями – плодами своих побед, напрягая шары своих мускулов. Арбитр представил борцов и лишь после этого объявил, что сегодня на арене цирка «чемпион чемпионов, чемпион мира Иван Максимович Поддубный». Публика заревела от восторга: «Поддубный, Поддубный!» Я тогда решил спуститься в партер, чтобы поближе увидеть этого силача, – и вовремя: на арене появилась гигантская фигура… Это был Поддубный. Вблизи он оказался намного старше, чем на афише. Рослый, мощный, с неуклюжими, непомерно большими и грубыми кистями рук. Он был похож на большого, тяжелого и очень усталого африканского слона. Поддубный церемонно поклонился публике и под дружные аплодисменты вновь ушел за кулисы. В тот день он не боролся, а лишь демонстрировал навыки тяжелоатлета.

Представление началось со схватки борцов. Они пыхтели, катались по ковру, гнули друг другу шеи, выламывали руки. Уже потом я узнал, что борцы в цирке не столько борются, сколько играют, заранее условившись, кто кого должен победить. Но тогда я смотрел на них широко открытыми глазами, восхищаясь мощью и силой атлетов. Во втором отделении вновь вышел Поддубный, поиграл мускулами, поприветствовал зрителей. За ним униформисты выкатили тележку с набором двухпудовых гирь и странное изделие с крючками, больше напоминавшее коромысло. Под музыку Иван Поддубный жонглировал двухпудовыми гирями, как пушинками, вертел четырехпудовую штангу, демонстрируя чудеса силы и ловкости. Эти тяжелые предметы выглядели в его могучих руках невесомыми и даже изящными. Гул пошел по всему цирку.

Затем ведущий объявил, что сейчас мы станем свидетелями невиданного доселе «акта силы». Униформисты подцепили к «коромыслу» по две гири с обоих концов. Поддубный крякнул и выжал его левой рукой. Такой же трюк он проделал правой рукой. Пока он пытался отдышаться, прохаживался по арене, униформисты подцепили к «коромыслу» еще по несколько гирь. Со стороны все это напоминало бубенчики в лошадиной упряжи. Мы замерли в напряжении. Поддубный подошел к снаряду, внимательно оглядел зал и с животным рыком воздвиг снаряд с гирями над своей головой. Красный от натуги, он некоторое время держал вес, затем с грохотом бросил его на землю. Цирк взорвался аплодисментами.

Вернувшись домой, я побежал к соседу. По утрам он выходил во двор и до пота занимался с гирей и штангой. Я знал, что гиря стоит у него на веранде. Даже с места мне не удалось ее сдвинуть. Услыхав возню, сосед выглянул из дома. Он подошел к гире, отодвинул меня и рывком оторвал ее от земли: «Сразу, парень, это не дается, – снисходительно сказал он. – Мало пока каши ел».