– Тогда выходит, это был телефонный звонок. Мама сообщила, что Тесс пропала без вести.

Когда позвонила мама, мы принимали гостей. Закуски для воскресного ленча, купленные в магазине по соседству, полностью соответствовали духу Нью-Йорка: модные и стандартные. То же самое относилось к нашей мебели, квартире и взаимоотношениям – ничего домашнего. «Большое яблоко» без сердцевины. Понимаю, отступление от темы довольно резкое; впрочем, разговор о моей жизни в Нью-Йорке подождет.

Тем утром мы вернулись из заснеженного Мэна, где провели романтические каникулы в честь моего повышения – меня назначили директором по работе с клиентами. Тодд получал явное удовольствие, расписывая гостям наше опрометчивое решение отметить праздник в уединенной избушке:

– Конечно, на джакузи мы не рассчитывали, но горячая вода в душе пришлась бы кстати, да и стационарный телефон не помешал бы. Мы даже мобильниками не могли воспользоваться, у нашего оператора там нет мачт.

– Вы что же, вот так взяли и сорвались в эту поездку? – недоверчиво спросила Сара.

Как тебе известно, мы с Тоддом никогда не отличались любовью к экспромтам. Марк, муж Сары, едва не испепелил ее глазами:

– Дорогая!

Сара выдержала его взгляд.

– Терпеть не могу это твое «дорогая». Кодовое слово, означающее «заткнись», не так ли?

Ты поладила бы с Сарой. Она всегда чем-то напоминала тебя – может, поэтому мы с ней и подружились. Сара посмотрела на Тодда.

– Когда вы с Беатрис в последний раз ссорились? – поинтересовалась она.

– Мы не слишком любим устраивать спектакли, – ответил Тодд, лицемерно пытаясь поставить Сару на место.

Однако та не собиралась сдаваться:

– Значит, тебе тоже слова поперек не скажи.

Последовало неловкое молчание. Из вежливости мне пришлось прервать его:

– Кто-нибудь желает кофе или травяного чая?

Я засыпала в кофемолку кофейные зерна – только к этому «блюду» я в тот день и приложила руку. В кухню вошла расстроенная Сара.

– Беатрис, извини, что так вышло.

– Ничего страшного. – Я играла роль безупречной хозяйки, улыбчивой, все понимающей, занятой приготовлением кофе. – Марк предпочитает с молоком или без?

– С молоком. Мы уже забыли, когда в последний раз смеялись вместе, – вздохнула Сара, усевшись на кухонный стол и болтая ногами. – А что до секса…

Я включила кофемолку, надеясь, что жужжание заглушит слова подруги. Перекрикивая шум, она спросила:

– А вы с Тоддом?

Я переложила смолотый кофе в нашу семисотдолларовую кофеварку-эспрессо.

– Спасибо, у нас все в порядке.

– По-прежнему обмениваетесь шутками и кувыркаетесь в постели?

Я открыла шкатулку с кофейными ложечками тридцатых годов, отделанными цветной эмалью. Цвет эмали у каждой ложечки был свой и напоминал расплавленные леденцы.

– Мы купили их на ярмарке антиквариата в прошлое воскресенье, с утра.

– Беатрис, ты уходишь от темы!

Тебе-то не надо объяснять, что я вовсе не уходила от темы: воскресным утром, когда другие парочки не спешат покинуть кровать и занимаются любовью, мы с Тоддом бродили по распродаже. Мы всегда лучше понимали друг друга перед витриной магазина, чем в постели. Я считала, что, обставляя квартиру вещами, выбранными и купленными вместе, мы создаем общее будущее. Ты, конечно, поддразнила бы меня: хороший секс не заменишь чайником, пусть даже от Клэрис Клифф, – но лично мне это казалось более надежным залогом постоянства.

Раздался телефонный звонок. Не обращая внимания, Сара продолжила:

– Секс и смех – вот сердце и душа взаимоотношений между мужчиной и женщиной.

– Пойду сниму трубку.

– Когда, по-твоему, наступает момент отключить аппарат жизнеобеспечения?