– Можете припомнить вашу первую беседу?

– Да.

Поначалу твое исчезновение ошеломило меня, однако затем восприятие странно обострилось. Вокруг стало чересчур много мелких деталей, чересчур много цветов, как будто мир превратился в пиксаровский мультик. Другие органы чувств тоже пришли в боевую готовность: я слышала тиканье стрелки в часах, скрип ножки стула по линолеуму; улавливала запах табака от куртки, висевшей на крючке. Это был «белый шум», включенный на полную катушку, словно мой разум не мог отличить важное от неважного и фиксировал все подряд.

Женщина-полицейский предложила маме чай и увела ее. Я осталась наедине с сержантом Финборо. Он держался вежливо, даже чуть-чуть старомодно и походил скорее на университетского преподавателя, чем на детектива. За окном валил мокрый снег.

– Как вы думаете, с чем может быть связано исчезновение вашей сестры? У вас есть предположения? – спросил сержант Финборо.

– Абсолютно никаких.

– Она поделилась бы с вами своими проблемами?

– Безусловно.

– Вы живете в Америке?

– Мы постоянно перезваниваемся и держим связь по электронной почте.

– Значит, вы с сестрой близки?

– Да.

Конечно, близки. Мы с тобой разные люди, но очень близкие. Разница в возрасте никогда не играла для нас роли.

– Когда вы в последний раз общались с сестрой?

– Если не ошибаюсь, в прошлый понедельник. В среду мы с другом уехали в горы, всего на несколько дней. Я звонила Тесс из ресторана, но ее домашний телефон все время был занят – она может болтать с друзьями часы напролет.

Я постаралась разозлиться – в конце концов, кто, как не я, оплачивает твои телефонные счета? Попыталась разбудить в душе досаду – старое, знакомое чувство.

– А на мобильный не звонили?

– У нее нет мобильника. Украли месяца два назад, или сама потеряла. Тесс – довольно безалаберная девушка. – Еще одна попытка рассердиться на тебя.

Сержант Финборо на несколько секунд умолк – видимо, подбирал фразы, – затем осторожно произнес:

– То есть вы думаете, что ваша сестра исчезла не по своей воле?

«Не по своей воле». Деликатное выражение, обозначающее что-то очень-очень плохое. В том первом разговоре ни я, ни детектив не произнесли слова «похищение» или «убийство». Между нами как будто установилось молчаливое соглашение. Я оценила тактичность этого человека: слишком рано предполагать худшее. Я заставила себя задать вопрос:

– Мама сказала, что в последнее время Тесс донимали телефонные хулиганы. Это правда?

– Так утверждает домовладелец. К сожалению, подробности ему не известны. А вам сестра что-нибудь говорила?

– Нет.

– Может быть, упоминала о каких-то угрозах?

– Нет, ничего такого. Тесс вела себя совершенно нормально, была счастлива.

У меня возник новый вопрос.

– Вы обзвонили все больницы? – Мои слова прозвучали грубо; в них слышалась скрытая критика. – Я просто имею в виду, что роды у Тесс могли начаться раньше времени.

Сержант Финборо резко опустил стаканчик с кофе на стол, и от этого звука я едва не подскочила на месте.

– Мы не знали, что она беременна.

Передо мной вдруг вспыхнул спасительный маяк.

– Если схватки начались преждевременно, она может быть в больнице. Вы же не проверяли родильные отделения?

– Больницы дают нам сведения обо всех поступивших пациентах, включая рожениц.

Маяк погас.

– Когда должен родиться ребенок? – спросил детектив.

– Примерно через три недели.

– Вам известно, кто отец?

– Эмилио Коди, преподаватель колледжа искусств, где учится Тесс, – ни секунды не раздумывая, ответила я. Время замалчивать правду прошло.

Сержант Финборо ничем не выказал своего удивления – вероятно, за счет профессиональной подготовки.