По дороге встретилась ей верба. Старуха подошла к дереву, протянула костлявую руку, дотронулась до ветки. Так и есть. Каждый год на протяжении всей своей долгой жизни наблюдала она одну и ту же картину: в конце ноября8, в Введенскую ночь, тихо и незаметно распускалась верба. Какая бы ни была погода, природа дарила Богородице единственные цветы, которые она была способна породить в это суровое время года. Как вот вход Господень в Иерусалим встречают с вербами, так и Матерь Божия входит в храм Господень, и снова расцветает верба, наливаясь почками. Не верите? Проверьте как- нибудь сами. Потом расскажете.

Народ постепенно стекался к Успенскому собору, заполнял храм. Стоя в задних рядах толпы, старая колдунья оглядывала людей, без труда читая на их лицах все их проблемы и заботы, наполнявшие непростую жизнь.

Вдруг гомон затих, люди непроизвольно расступились, давая дорогу кому- то. кого она пока не видела. Раздались приглушенные перешептывания:

– Это кто?

– Никогда не видала…

– Кто такая? Откуда?

– Поди ж ты, красота- то какая…

Восхищенные возгласы становились все громче, наконец, и сама колдунья сподобилась лицезреть предмет всеобщего возбуждения.

Посередине наоса9, в плывущем свете свечей и лампад, стояла стройная девушка в парчовой шубе на лисьем меху, разрумянившееся лицо обрамляли светлые локоны, полные сочные губы растерянно улыбались, а небесно- голубые глаза были оттенены такими длинными ресницами, что в их тени они казалось синими.

Снова повисла тишина, люди замолкли, только теснее сбивались в круг, не сводя глаз с незнакомки и стараясь подвинуться к ней поближе. Она невесомо стояла, вытянувшись к расписному своду, слегка приподняв подбородок, свысока оглядывала толпу. Наконец, нашла глазами того, кого искала, и по ком так долго болело и страдало ее измученное сердце, улыбнулась. Взгляд ее потеплел, ресницы призывно задрожали, рука начала нервно теребить толстую косу, то расплетая, то сплетая ее вновь.

Иван, посадский плотник, открыв рот, не сводил с не глаз, он покраснел, веря и не веря, что именно ему была адресована эта сладкая улыбка и зовущий взгляд.

А народ меж тем снова начал перешептываться:

– Чужая, не наша.

– Ага, купеческая, видать, девка- то..

– Во- во, и я говорю, вчерась купцы с севера пришли, на торговой стороне табором стали, видать ихняя…

Началась служба, и возбужденные голоса постепенно смолкли, но взгляды перекрестными молниями продолжали сходится на одном и том же объекте пристального внимания толпы.

Погруженная в свои мысли, старая колдунья не обращала внимания на всеобщую суматоху, она думала о бренности бытия и быстротечности всего сущего. Видимо, интуитивно почувствовав свой конец, душа ее методично перебирала осколки прошлого, листала страницы жизни, вспоминая все то плохое и хорошее, что с ней происходило. Да и обстановка тому вполне соответствовала.

В храме было жарко, плыл аромат свечей и ладана, лица раскраснелись, шубы и цигейки давно уже были расстегнуты, из- под пуховых шалей катился пот. Но это не мешало внимать дивным переливам пения хора, который восхвалял пресвятую Богородицу. Вот послышалось заключительное: «Христос рождается, славите…», теперь до самого Рождества будут звучать эти слова, хоть и долог еще Рождественский пост, еще не обнаружили волхвы путеводную звезду, еще не уложена на верблюдов поклажа с дорогими подарками Богомладенцу. Еще и сама Дева Мария не знает о возложенной на нее великой миссии быть Матерью Спасителя, но она уже вошла в Иерусалимский храм, уже поднимается по крутым его ступеням.

Маленькая трехлетняя девочка в нарядных одеждах, а ступени такие высокие. Она так мала, но сама, без посторонней помощи, шурша праздничным платьем, она легко поднимается в храм и входит в святая святых – священное место в храме, куда не было права входить никому, кроме первосвященника, и то только один раз в год. Но первосвященник с радостью принимает девочку и благословляет ее, ибо Духом Святым было открыто ему, что девочка эта – избранница Божественная и предназначение ее высоко и прекрасно: стать Матерью Сыну Божиему.