И где она этот тон только скрывала?!

 Ксандр, все это время безразлично наблюдающий за представлением воссоединения семьи, внимательно на нас посмотрел, оценил моё шоковое состояние, усмехнулся и кивнул куда-то влево. Я тут же туда посмотрела, пока не заметила, что дальше по коридору есть дверь. Довольно неприметная. Если бы не присматривалась, машинально переставляя ноги вслед за мамой, то вряд ли эту комнату обнаружила. А если бы увидела, то прошла мимо. Уж больно вход кладовую напоминал. Но никак не огромный просторный кабинет, что предстал перед моими глазами.

 — Значит, так. — С ходу начала мама, растеряв доброжелательность и улыбчивость. Она стала серьёзной как никогда. Да я если честно и не представляла, какой она может быть, попав в ситуацию, где нужно собрать всю волю в кулак и решать, что делать дальше. — Времени мало. Ксандр, — она стиснула зубы, — доложил в совет и через несколько дней я должна перед ним предстать.

 — Но, — запнулась, вспомнив, неприятности у мамы как раз из-за меня и думая, что предложить в качестве помощи, когда сама вляпалась по уши. — Ты можешь скрыться?

 Вопросила с надеждой. Если мама обратится в бегство, то о наказании и речи не будет. Она скроется, а я как-нибудь разберусь со всем потихоньку. Один раз мама уже пожертвовала собой. Да родительница не сказала правду, но то, что она сбежала, чтобы защитить уже говорило о многом. Как бы там ни было на самом деле, но Ксандру верить не хотела.

 Родительница еле заметно качнула головой и, пройдя по кабинету к окну, тихо ответила.

 — Все равно обнаружат. У меня больше нет таких возможностей, что были раньше. И поверь, лучше явиться на совет самой, получив от них уведомление, чем быть притащенной за шкирку их цепными псами.

 Я совсем поникла. Радость от встречи потихоньку падала. Ведь надеялась и верила, что должен быть выход, но не видела его. Казалось, что увязаю сильнее и тащу маму за собой.

 — Что Ксандр успел тебе рассказать?

 Пожала плечами, хоть родительница и не увидела этого жеста, и прошептала.

 — Почти ничего. Немного про иных и про их энергетические батарейки. Назвал мирэ, сказал, что купил на аукционе. — Замолчала, ожидая, что мама будет переубеждать, но она кивнула, подтверждая худшие опасения. Какая-то доля правды в словах начальника всё-таки имеется. — Почему выставили на продажу, мам? Почему?! Неужели я была настолько нежеланным ребёнком, что отец выдворил из семьи, не дождавшись моих пятнадцати лет? Почему отказали в выборе?

 Отчаянно выплёскивала всё огорчение. Горечь от осознания, что жизнь могла сложиться по-другому, вырасти я в ином кругу. Вероятно, зная правду с самого рождения, возможно со всем этим смириться, влюбится в хозяина. Но это бы был личный выбор! Я бы не опасалась тогда неизвестности так, как страшусь её сейчас.

 — Почему? — всхлипнула, чувствуя, как по щекам покатились злые слезы. Почему-то была уверена, что именно отец так со мной поступил. Потому что мама не могла! И если она и убила деда, чтобы украсть меня...

 Ещё громче всхлипнув, присела на ближайшее кресло, смотря сквозь пелену слёз.

 — Это не отец. — Мама медленно покачала головой, повернулась лицом, но осталась стоять на месте. А мне так нужна сейчас поддержка! Её тёплая рука, нежно гладящая по голове и тихий шёпот, говорящий, что всё будет хорошо. — Отца убили ещё до твоего появления на свет. Наш брак представлял собой лишь договор и всё что требовалось это рождение наследника. После этого мы могли делать что захотим. Дед, глава клана, в этом вопросе был категоричен. Отец с ним не спорил, а женщины мало на что имеют право голоса, даже если они обладают способностями.