– Молодые. Беззаботное и счастливое время, – с легкой грустью проговорил Ямпольский, разглядывая у парадного молодую парочку.

– На счет беззаботности я бы поспорил. А с тем, что в юности солнце ярче светит и небо голубее, соглашусь. Вот что. Давай поднимемся ко мне, – неожиданно предложил Иварс.

Он проводил взглядом удаляющихся от дома Яниса с дочкой и хлопнув Ямпольского по коленке, поднялся.

– тут не место такие разговоры вести, – проговорил Озолс.

– А не хотел сначала…

– Кто же знал, с чем ты пожаловал.

– А может…, – протянул Ямпольский.

– Не волнуйся. Никто тебя арестовывать не собирается. В тепле поговорим, – в очередной раз перебил собеседника Озолс.

Татьяна Ивановна, поставив рядом с мужчинами по стакану чая, вышла из кабинета и плотно прикрыла за собой дверь.

– И что в старой форме стакана плохого было? – произнес генерал, разглядывая граненый с ободком стакан в подстаканнике. – Мне кажется, что с вертикальными гранями был лучше. И этот ободок… Зачем он? Он напоминает мне общую поилку в коровнике.

Он приподнял стакан и повернул его в сторону окна. Медленно покрутил и, покачав головой, опустил его на стол.

– Думаю, что лучшее враг – хорошего. Тебе не кажется? – спросил генерал, кивая на стоящий рядом с Ямпольским стакан с ровными гранями.

Ямпольский пожал плечами, не желая развивать непонятные ему соображения генерала.

– Ну, слушаю тебя, – наконец, проговорил тот, не дождавшись реакции собеседника на сказанное.

– Нашел я золото, о котором когда-то рассказывал. Скажу честно – не искал. И в мыслях этим заниматься не было. Так уж получилось. Случайно можно сказать. Получается, что не зря ты меня в те края отправил.

– Лежал на кровати и нашел? – усмехнулся Озолс.

– Говорю же случайно. На моем месте мог, кто угодно оказаться.

– А оказался ты?

Ямпольский пожал плечами.

– Странно.

– Видно Богу так угодно было. А на кровати там никто не лежит и не лежал. Мало своей работы, так ачемян на оборонные работы отправляли в другие места. По три месяца впроголодь и на лесосеке сутками работали. И подростков и баб посылали.

– Не одних их. Вся страна работала, чтобы врага разбить. А ты чай пей, остынет, – пряча свое нетерпение за обычной вежливостью, произнес Озолс. – А ко мне, зачем пожаловал? Чтобы пожалел? Или поделиться? Хотя о чем я говорю! Наверняка, что-то хотел бы получить? Если на что-то рассчитываешь из найденного, то лучше забудь.

Ямпольский сделал глоток и откинулся на спинку дивана. Едва заметная улыбка проступила на его лице.

– Ты, когда об Антонине рассказывал, о сыне ее упомянул, – произнес он.

И хотя гость прямо не ответил на его вопросы, Иварсу стал догадываться о цели его визита.

– У него, насколько я помню, отчество другое, – уклончиво произнес Озолс. – Если ты об этом.

– Помню, помню. Ты говорил. А может, соврал? – Ямпольский не сводил с генерала глаз.

– Нет. Зачем мне? – слукавил Иварс.

Он присел рядом с поляком и тоже откинулся на спинку дивана.

– Мне бы встретиться с ним, – словно не слыша генерала, проговорил Ямпольский.

– Ты за этим пожаловал? И где же я его искать буду?

– Я же тебя нашел, – Ямпольский снова многозначительно улыбнулся. – А ты с такими возможностями…

– А ты, я так понимаю, готов за это…, – перебил его Озолс и кивнул на лежащий рядом сверток.

Ямпольский чуть двинул вверх бровями и едва заметно поморщился.

– А если я сейчас конвой вызову?

– Это лишь крошка от хорошей булки, – не обращая внимания на прозвучавшую угрозу, ответил поляк.

– Много нашел?

Ямпольский утвердительно покачал головой.

– И все-таки?

– Много пан офицер. Все. Все, что в четырнадцатом с парохода исчезло. Кроме одного камушка.