– Нужно же что-то делать, нужно спрятать, нужно спрятать.

Мысли прыгали в ее голове, но вдруг она почувствовала, что успокоилась. Ей показалось, что все происходящее сейчас не более, чем загадка, ответ которой она уже знает. Маша почувствовала уверенность и поняла, что непременно справится с заданием Витька, и сделает всё, чтобы не было стыдно перед ним.

Она сунула сверток в железную банку, закрыла плотно, сунув под крышку тряпку, и опустила в ведро с помоями. Почему сделала именно так, она впоследствии сама себе не смогла объяснить. Но в тот момент, это оказалось единственно правильным решением.

Через мгновение со двора в помещение вбежали какие-то люди. Полицейских, которые были в форме, Маша узнала. Их она видела в зале, а вот других мужчин в черных костюмах и шляпах, видела впервые. Они отодвинули щеколду на двери, что вела в зал.

– Слава богу, ты цела! – ворвалась в моечную тетка. – Ты не ранена? – Таисья обняла девочку и прижала к себе.

– Подожди, тетка. Позже будете обниматься, дай мне с девчонкой поговорить, – перебил ее причитания один из тех, что был в костюме и шляпе.

И уже, обратившись к девочке, спросил:

– Почему он сразу не побежал во двор? Что тут делал Рыков?

– Я, не знаю… Я испугалась… Я от страха закрыла руками лицо, – у Маши так легко с губ слетел обман, что она даже сама не поняла, как это произошло. Раньше она не позволяла себе лгать взрослым. Ну, если только, чуть-чуть. А тут, она сказала неправду такому большому и строгому дядьке!

– Приберись здесь и домой иди, – забота и участие исчезло из голоса тетки.

Вскоре приехал хозяин трактира, распорядился, чтобы закрыли на время уборки и дознаний. Полицейские какое-то время пробыли в трактире. Они осмотрели зал и моечную, и, не увидев ничего подозрительного, покинули трактир.

– Ты всё еще тут? – тетка улыбнулась девочке, когда все разошлись. – Виктор что-то успел сказать тебе?

– Да, говорю же…, испугалась я, когда он сюда прибежал и в дверь стали стучать. А он даже и не посмотрел на меня, сразу на улицу сиганул, – уже второй раз соврала Маша.

И снова почувствовала, что благодаря этому, стала причастна к какой-то большой тайне, которую нужно хранить. Она жалобно посмотрела на Таисью и проговорила:

– Пойду, я тогда тетушка. Полы здесь уж с утра протру, приду пораньше.

– Ладно, ступай. Хлеба вон возьми домой. Резаный в ларь положи, да не забудь накрыть, чтоб не зачерствел… И не болтайся нигде, я поздно сегодня буду, – тетка иногда таскала с трактира какую-либо еду и хлеб. А в качестве оправдания и на вопросы мужа отвечала:

– Не краду, а что оплачено мужиками, да не надкусано и оставлено, прибираю… Для порядку.

Дождавшись, когда Таисья выйдет в зал, Маша достала банку из помойного ведра, вынула из нее сверток и засунула его под пальто. А чтобы снаружи он слишком не торчал, она немного согнулась и даже наклонилась вперед. «Хлеб же ещё», – вспомнила она, и сунув его под свободную руку, пошла домой.

Через полчаса хлеб уже лежал дома в небольшом ушатике, который хозяин почему-то называл ларем. Дома играли теткины дети, и на приход Маши особого внимания не обратили. Да оно и не нужно ей было сейчас. Главное, как ей казалось, нужно куда-то припрятать сверток, что лежал за пазухой пальто. Он был тяжеловат, и если бы не подпоясанное кушаком пальтецо, она вряд ли смогла его держать там так долго.

Она сделала всё так, как сказал дядя Витя. Вышла на улицу, пересекла двор и, забежав в сарай, запихнула сверток под сундук, что стоял в углу. Выйдя на улицу, остановилась, и облегченно вздохнула:

– Всё, – и погодя добавила: – Слава богу!