Ее слова были словно удар в живот.

– Бабушка, я вполне способна справиться со всем самостоятельно.

– Поживем-увидим, – пробормотала она и отправилась в свою комнату.

Она умерла в ту же ночь, и теперь ее последние слова повисли в воздухе, не предвещая ничего хорошего.

Не было слышно ни звука. Никакого звука разбитого стекла, никто не звал на помощь, и я не слышала даже ее последний вздох. Бабушка умерла так же, как обычно мечтают умереть все, – тихо и в собственной кровати.

Моя бабушка не пасовала перед трудностями, но предпочла тихо покинуть этот мир. Мне нравилось думать, что она сама выбрала такой вариант. Она всегда умела все делать по-своему, так почему бы не поступить подобным образом с собственной смертью.

Стоя над ней на следующее утро, я сделала один вдох, следом второй, а потом, наверное, еще пятьдесят других.

В конце концов, мы спланировали ее похороны, поминки и все остальное. Все было идеально продумано до мелочей.

Кроме того, что мне делать в тот день, когда все случится.

Я осталась одна, единственным звуком в комнате бабушки было мое дыхание, а не ее. Звуки чаек и волн снаружи вторили ему.

Не ее звукам жизни, а моим.

Без привычного хриплого дыхания жизнь казалась слишком тихой. А комната слишком пустой, ведь в ней осталась лишь я.

Солнце светило в окно, словно издеваясь надо мной, и я очень долго крутила браслеты на запястье, а потом наконец решилась позвонить в скорую.

Они приехали очень быстро, будто я обратилась в службу спасения. Но без сирен или других звуков.

Возможно, это было одно из преимуществ маленького городка. Шериф узнал о вызове и решил тоже приехать. Обняв меня, он велел позже заглянуть в Тики-бар и сказать Брэдли приготовить для меня напиток.

Я не пошла туда.

Вместо этого осталась сидеть в пустом доме, слушая новую тишину. В ту ночь я плакала практически беззвучно.

Как и в следующую ночь. И ночь после нее.

Полная тишина, лишь звуки ритма моего дыхания и волн.

Так мы и действовали вместе, помогая мне пережить эти трудные дни.

Потеря бабушки сильно ударила по мне, ведь она долгое время заменяла мне обоих родителей. Когда они умерли, она в прямом смысле слова заняла их место.

И вообще всегда оставалась рядом, даже когда они были живы.

Ее смерть стала для меня ударом и отразилась на мне намного сильнее.

Я предвидела это, но даже не представляла, что буду испытывать такую бесконечную боль и буквально потеряюсь в себе.

В следующие несколько дней прислали множество подарков. Цветы, пироги и прочую еду, как будто мне хотелось есть и вдыхать ароматы множества букетов.

Я положила все это рядом с урной, которую должна была хранить до похорон. До того дня я игнорировала звонки по телефону и в дверь.

В тот день мне пришлось взять себя в руки и посмотреть правде в глаза.

Жизнь продолжалась, умерла лишь бабушка.

Похоронное бюро оказалось маленьким и мрачным. Это место явно не понравилось бы бабушке, как не понравилось мне самой. Обивка деревянных стульев пожелтела и износилась, ведь множество людей сидели на них, когда приходили проститься с любимыми.

Невыносимое количество боли и смерти.

В последние несколько дней я была сама не своя. Злилась. Грустила. Если представить себе барабан смерти и тьмы, наверняка он звучал бы именно так. Иногда стук был настолько оглушительным, что походил на раскаты грома, он так громко отдавался в ушах, что я больше ничего не слышала. Не исключено, что это было мое сердце.

Оно гулко билось.

– Морина. – Брэдли коснулся моих плеч, и от неожиданности я подпрыгнула. Он убрал руку и поморщился. – Прости.

– Нет, нет. – Я покачала головой, пытаясь взять себя в руки. – Все нормально, просто я сама не своя.