– Так и должно быть. Тяжелое нести такое бремя в одиночку, – произнес он и тут же добавил: – Я имею в виду, ты не одна. Мы все здесь.

– Конечно, я понимаю. – Я погладила его по спине и поцеловала в щеку. Он изучал мое лицо. В любой другой день Брэдли утешил бы меня, с ним я всегда чувствовала себя защищенной. Но сегодня никто не мог уберечь меня от горя.

Он колебался, не решаясь озвучить что-то еще, и я покачала головой.

– Брэдли, перестань деликатничать. Ты никогда не был силен в этом.

Он вздохнул, но напряжение в плечах немного ослабло.

– Мо, сегодня ужасно трудный денек. И все будут осторожничать с тобой.

Повернувшись, я увидела, что в похоронном бюро собрались все жители города.

– Как будто я не знаю об этом, – шепотом ответила я.

Потом сжала свои браслеты, особенно тот из камней глубокого зеленого цвета с пятнами-ярко красного. Кровавый камень для храбрости и отваги. Еще я носила один из говлита, он означал терпение и сострадание. В карман черного платья я положила розовый кварц. Я сжимала его, когда нуждалась в уверенности и спокойствии, которых мне сегодня очень не хватало.

Люди рассаживались на стульях или спешили к пустым местам, никто не болтался без дела. Они раздавали цветы, махали другим, обнимали тех, кто плакал, смеялись с теми, кто делился воспоминаниями.

Жители города были настоящей семьей, и я улыбнулась, потому что бабушка являлась весомой ее частью.

Организатор похорон подошел обсудить программу мероприятия, но бабушка говорила, что речь должен произнести лишь священник, а не я, и чтобы перед окончанием церемонии прозвучала одна песня.

Не я. Наверное, она не хотела обременять меня. Она никогда не хотела быть обузой. Сегодня я как никогда раньше оценила это ее желание.

Я села рядом с Брэдли, и он обнял меня, пока священник говорил о бабушкиной любви к городу и работе, которую она проделала вместе с моим дедом, и о том, как он наслаждался общением с ней.

Люди кивали, соглашаясь со всеми его словами.

Я же во время его речи не проронила ни слезинки, так как планировала дать волю слезам позже, когда останусь одна.

А сейчас пусть ее оплакивает город.

Священник объявил, что бабушка выбрала определенную песню, и попросил организатора похорон включить ее.

Бабушка не предупредила меня о своем выборе мелодии, но после первых же аккордов я первая усмехнулась. Слушая «Without Me» Эминема, мы всегда смеялись, и сейчас я тоже не смогла сдержать смех.

Слова были совершенно нелепыми, и те, кто их знал, тоже начали смеяться.

Мы все подпевали, а слезы, которые текли по моему лицу, были слезами счастья.

Когда все закончилось, организатор торопился пройти вперед, но я остановила его.

– Хочу кое-что сказать, – произнеся это, я сделала глубокий вдох. – Я не умею произносить речи. Мы все знаем, что я довольно эксцентрична, настоящий отпрыск своих родителей, правда?

Большинство гостей сочли мою шутку забавной и рассмеялись.

– Не исключено, бабушка немного переживала, что мама вышла замуж за парня, который привык подстраиваться под обстоятельства. А когда они оба погибли, уверена, она даже разозлилась. Но она никогда ни под кого не подстраивалась и не сдавалась ни перед чем. Ни перед стихией, ни перед городом, который попытался надавить на нее, она всегда стояла на своем. Полагаю, нам повезло, что мы знали такого человека.

Я втянула воздух, стараясь улыбнуться и не заплакать. Я поймала взгляд Брэдли, и он кивнул, побуждая продолжать.

– Мы знали, что можем во всем положиться на нее. Брэдли рассчитывал, что она выпьет в Тики-баре столько виски, сколько не смог бы кто-то другой. Уверена, благодаря ей вы зарабатывали не одну тысячу каждый раз, когда в город заезжал очередной бизнесмен.