Но подвижность и несерьёзность воды рядом. Море не справилось – справляются люди на балконах, причалах, пляжах, за столиками кафе, на полосатых площадях. Дворцы, как вино, по цвету – россо, бьянко. Цветы превращаются в ракушки на колоннах. На стене то ли святой, то ли охотник идёт с книгой и ружьём, ему удивляется длинношеяя птица, раскрыв длинный клюв. На углу ягненок с длинным телом, похожим скорее на крокодила. Дерево в пустых окнах на крыше – но этажом ниже живой балкон. Полосы над входами превращаются в чёрные лучи.

Осколки чашки и недовезённые полосы вдоль берега, разлинованные белым, сами пытаются разлиновать море. В них прятаться актиниям и ракушкам, бликам и взглядам, на них хорошо опираться стенам домов, по ним хорошо идти вдаль воды. Туда и перешли лестницы, спускающиеся к лодкам. Там колокольни – маяки, там змеи цветут вдоль стен. И горизонта хватит на далёкие горы в дымке, на подходящие корабли. Балконы поддерживают не атланты, а черти с копытами, змееногие хтонические существа. У девушек крылья, под которыми они прячут руки.

– обгоняющему ночь утру вытягиваясь радостью не знающей дня

– моё время не обгоняет, все равно отстаёт, только смотрит на тебя спереди. Радость не только дня не знает, но и ночи, она удивлённая, удивляться – не знать

– сон кажется снова ближе к тебе, клетчатым разноголовием в углу у взгляда лицо

– сделаю сон из круглых столов, рисовых зёрен и синих рукавов рубашки

– сон, кажется, обживает время между и превратил его в ночь. Холод союзов и наречий другой стороной себя не зная копя слова дождём. Читать с подушкой пробелов между

– в пробелы падаешь, подушка держит и накрывает

– подкладывая тепло между веток приближения со строчками быстрее в сон

– сон решил встречать утра на восток – догнал твоё настоящее утро?

– догнал, но сон всё-таки ночное существо?

– да, днем быстро устаёт, но очень любит встречать чужое утро, просыпая своё после

– во сне бутоны ландышей – к твоему отсутствию?

– бутон ландыша к цветам. К отсутствию скорее отсутствие. Дни журавли, ночи – колодцы. Скоро не, не знаю

– ландыши не мешают трубам, у меня хватит места на твою длину

– деревья превращаются в мох и раскатывают себя по скалам раскатами смеха. Дождь топчется на месте

– сегодня ночью комната вместила семь человек, согнутых спиралью. Дом иногда любит быть гостеприимным, мой воздух сиреневый

– дома с двумя билетами на поезд. Теперь их три, и медузы. Солнце цепляется за уголок лица и его больше не отпускает. Левую скулу или кончик носа, и не отвернуть голову. Солнце всегда выбирает чуть-чуть. Невозможно читать письма, когда солнце. Оно образует тропическую пустоту где-то посередине, там тишина находит свою пустоту

– к твоей ночи, наступающей в точке сомнения дня с направлением мысли, в самой растущей точке; к необращённости, иногда разобщённости окон с их светом – ускользая поводырём римских стен; к местным наводнениям; к спешащему, чуть успокаивающемуся времени в соприкосновении с поверхностью, имеющей центр тяжести (замедлением за счет силы трения?)

– длинноногим птицам полёта по деревянной лестнице грусти чернокожей мельницы ёлки пакуются к празднику сквозь трубу воскресения локтем приближение

– длиной твоих пере(п)лётов оплетая белый камень обещанием витой романики. Днём разговором населяющим город ускользающий в неповиновении ножек стола

– булыжниками улыбающимися всходами выходного дня заражая наблюдающий свежевымытым паркетом воздух сквозь день собирающимся смехом вытягивая сон из итальянских зёрен стоя на электрическом свете

– голосами растущим(и) количеством книг держусь мостами. Зима черепичными плавниками в ветре оттаивающей воды