Послевоенной литературы просто не существовало. В новом мире творчество не поощрялось, считаясь непродуктивной тратой времени и ресурсов, к тому же ИИ генерировал любую музыку, изображение или текст, включая стихотворный, тем самым полностью обесценив талант человека. А произведения искусства, литературы, кино и музыки, пережившие войну, подвергались жёсткому отбору и к современной адаптации допускались лишь немногие. Не самые лучшие, сильные и умные образцы креатива, несущие в себе хоть какие-то идеи. Наоборот. Простенькие, не таящие глубокого смысла произведения на нейтральные темы имели больше шансов пройти цензуру, становясь ещё примитивнее после адаптации и перевода на общий язык – эмодзи.

После войны в мире начался хаос. Не было победителей и побеждённых, были выжившие. Правительства рухнули. Границы стёрлись. Мир рассыпался как карточный домик. Миграционные потоки хлынули по планете в поисках незаражённых мест, пригодных для жизни. Итогом стал новояз – дикая смесь языков довоенного мира. Пост-Вавилон ядерного постапокалипсиса. Несколько лет спустя было сформировано единое мировое сообщество – ГССГ, Глобальный Союз Свободных Городов. Городов без названий – география послевоенного мира изменилась, названия стран и городов стали неактуальны, а давать имя территории стало пережитком прошлого. В ГССГ города были пронумерованы. Уходила эпоха букв, наступала эпоха цифр. А когда встал вопрос общей письменности, выбрали эмодзи. Несколько тысяч картинок заменили всё богатство и многообразие языков прошлого.

Это и было работой Нат – переводить слова из букв в картинки. Бабушка очень расстроилась, когда тест на профессиональную пригодность определил внучку переводчиком. Она надеялась, что столь редкое для её поколения умение – читать и писать, даст ей должность чтеца, обеспечив доступ к литературе прошлого. До переводчиков доходили лишь тексты, прошедшие модерацию. Глупые, скучные, лишённые информации, идей и эмоций, кастрированные ножницами цензора. И становящиеся ещё примитивнее после перевода в эмодзи. Бабушка называла их инструментом отупления людей, говорила, что чем меньше словарный запас человека, тем легче им манипулировать. Она ненавидела эти картинки. Как и реформу просвещения третьего класса. Начатые ещё в прошлом веке, на протяжении двух поколений бесконечные реформы общественного образования вырастили туповатую человеческую массу. «Понимаешь, девочка, тесты, которые предлагают всего лишь выбрать верный ответ из нескольких, отучают думать, анализировать, искать информацию, отучают учиться», – говорила бабушка. На фоне стремительного роста технического прогресса, не менее стремительно снижался уровень грамотности, эрудиции и IQ среднестатистического обывателя. Человеческий интеллект деградировал, а искусственный развивался.

В новом мире система просвещения трансформировалась в КППК – комитет подготовки профессиональных кадров от Министерства Человеческих Ресурсов. До семи лет дети воспитывались только в семье, дошкольное образование, как и многие социальные институты, просто перестало существовать. С семи до двенадцати лет – школа, где многочисленными тестами определялось, в какой области деятельности ребёнок будет наиболее продуктивен, и еле-дующие пять лет обучали исключительно профессии, готовя специалистов узкого профиля, не обременённых «лишними» знаниями, не разбирающихся ни в чём вне своей компетенции. Составлял тесты ИИ. Он же определял будущую профессию. И если поначалу главенствующими были принципы меритократии, дающие умным и талантливым шанс подняться во второй класс, то после очередной реформы приоритетом стали потребности рынка труда. Школа превратилась в фабрику, где ИИ штамповал человеческие кадры. И никакой свободы выбора. Если ребёнок мечтал пилотировать шаттлы на Луну, а программа решала, что он подходит для аграрно-животноводческого комплекса, то не видать ему никакого космоса и таскать навоз всю жизнь. В Союзе Свободных Городов со свободами было не очень свободно…