Что означал этот загадочный посыл, недоумённо пожавшему плечами дюжему ратнику, спешившему к дому с родными, выяснять было недосуг. Сначала семью повидать, а дела уж пару денёчков подождут как-нибудь.

Имение Душенеги, матери Марфы

Хозяйство тёщи Ратибора находилось шагах в семистах от западной стены Орёлграда и было огорожено плотным плетёным забором высотой под два метра. На сравнительно небольшом пятачке земли в девятнадцать соток располагались обветшалый, но всё ещё крепкий бревенчатый дом с чердаком, а также хлев, в коем содержались несколько свиней, коз и пара коров. Кроме того, в усадьбе матушки Марфы имелись курятник, амбар, старый сарайчик и, само собой, нужник. Трапезная, включающая кухню и обеденную комнату, представляла собой отдельное неказистое одноэтажное строение, тесно соседствующее с жилой избушкой. Своё хозяйство Душенега содержала вместе с Томилой, младшей родной сестрой. Обе они потеряли в боях со степняками мужей; общее же горе сильно сплотило их, заставив цепко держаться друг за дружку и помогать, как и чем только можно.

Солнце находилось в зените, когда Ратибор заявился к имению Душенеги. Калитка в заборе была закрыта лишь на железный крючок; шустро поддев его через имеющуюся в оградке щель лезвием ножа, рыжебородый великан легко проник внутрь поместья. И тут же остановился, с прищуром разглядывая дородную хозяйку вотчины, которая как раз вышла из курятника, неся в лукошке с полтора десятка белых яиц. Годы были благосклонны к Душенеге: со дня их последней встречи несколько лет назад она практически не изменилась, разве что в русых волосах добавилась парочка еле заметных седых прядей.

– Здравствуй, пухлышка! – как можно мягче гыркнул Ратибор. – Гостей не ждали?

– Лаптем Громовержца мне по темечку! Не может быть! Да чтоб тебя рой шершней в зад покусал, шатунишка! – Душенега, поражённо поднявшая на зятя округлившиеся от изумления очи, чуть было не выронила из рук корзинку с куриными яичками. – Воротился-таки, увалень рыжегривый! Ну слава богам! А то сколько же можно по чужбине-то шляться!..

Тёща Ратибора, не веря своим глазам, ошарашенно заморгала, потом зажмурила на секунду карие зыркули, снова их открыла и, убедившись, что «мираж» не исчезает, истошно взвизгнула, как показалось, на полкняжества:

– Марфуся! Доча! Подь сюды немедля! Не поверишь, кого принесло к нам на порог!..

Тем часом из хлева выглянула посмотреть, что происходит, Томила, оказавшаяся фактически копией своей родной сестры. Вместе с Душенегой они с умилением принялись наблюдать за тем, как выбежавшая из дома на крыльцо Марфа при виде Ратибора громко охнула, всплеснула ручонками, а затем стрелой полетела к мужу, тоже кинувшемуся навстречу жене и мгновенно заключившему разревевшуюся от счастья супругу в могучие объятия. Подошедшая спустя минуту Душенега осторожно, насколько хватало длины рук, крепко обняла замерших Марфу с Ратибором, не преминув при этом в унисон с дочерью также расплакаться. Правда, практически беззвучно. Так и стояли они втроём некоторое время, не в состоянии оторваться друг от друга. Наконец, Душенега отошла от молодых, утёрла слёзы и отрывисто крикнула Томиле, тоже всплакнувшей за компанию, чтобы та накрывала на стол всё, что есть.

– Праздновать сегодня будем! И завтра довеском! – радостно крякнула себе под нос Душенега. – Благо повод есть! Да ещё какой! Хотя, конечно, ещё пару годков назад и представить себе не могла, что буду так радоваться при виде этого рыжезадого медведя!..

Дома в разгар рабочего дня, помимо занимающейся рукоделием Марфы, а также хлопочущих по хозяйству Томилы и Душенеги, оказался лишь сладко сопящий в люльке полуторагодовалый Градимир, коего первым делом и навестил Ратибор. Затем рыжебородый витязь проследовал в трапезную и за обедом выяснил, что Буреслав нынче в Малой Орлиной Дружине обучается воинскому ремеслу, а Власта пошла в помощницы к Добролюбу, бывшему лекарю Святослава, неожиданно для всех изъявив желание стать целительницей.