– Что ж, выходит, обычай – это не изобретение Всевышнего? – заключил оратор. – Всевышний создал его одним образом, солнце выплавило другим, а мужское геройство истерло в порошок. Это геройство спрятано почти в каждом слое обычая, ну и пусть «спрятано» – менее мужественным оно от этого не становится, – продолжал он. – Веселье омрачилось страхом, танец разладился,[22] радость потускла, и от их слияния родилось следующее поколение, которое, не зная причину этого слияния, уже усвоило их природу.

Природа превратилась в привычку.

Именно привычка – это и есть обычай. Так закончилась речь.

Только в первый раз бывает спонтанное действие. Потом – привычка. Привычка – то есть повторение. Именно повторение – это и есть обычай. Повторение становится пустым и бессмысленным, но продолжается, превратившись в привычку. Услышишь хлопок – и что делать? Сжаться в комок – воробьи красного леса и по сей день соблюдают этот обряд. Это их культура, мораль и учтивость. Их правила поведения.

Веемы и есть воробьи. Взлеты, падения, ссоры, любовь, ритуалы-обряды – все это привычка, все это повторение. Все, что мы делаем и как, можно назвать соблюдением обычая – дружба, свадьба, упреки и колкости, поведение и манера говорить, любовные отношения, то, как мы встаем и садимся, золовка, тетка, невестка, мать, старший сын, его сын…

На этом сегодняшняя программа заканчивается. Встретимся завтра в это же время, и для вас прозвучит следующая речь.

– Эй, оратор, заткнись! Забери у него микрофон!

Дело в том, что все подробности случившегося не открываются разом. А некоторые так и вовсе никому не известны. Постепенно оформляют передачу дома обратно в собственность государства, а те, кто в нем жил, расселяются и разъезжаются. Кран начинает упорно капать, как будто злорадствуя: «Все равно сантехника не позовете, можно расслабиться». Телевизор и бойлер тарахтят, как если бы уже давно догадались, что их заставят переезжать, и что толку тогда сейчас вкалывать? Погода начинает меняться, но точно такая же была в это время в прошлом году – она просто вышла прогуляться и где-то бродила все эти дни, а сейчас вернулась обратно. Пауки раздраженно бегают кругом, потому что предметы, которые они целую вечность оплетали паутиной, снимают с места и выдирают из-под них, а они, боясь быть раздавленными, отчаянно перебирают всеми лапками и бросаются врассыпную. «Это абсолютно явно свидетельствует о том, – ворчливо переговариваются они друг с другом, – что настали времена, когда даже Ганди ни во что не ставят». Не успевают они закончить эту важную мысль, как их безжалостно вытряхивают и швыряют в грузовики.

В общем, даже пауки не все понимают.

Или будь, как Сид, которому совершенно неинтересно собирать осколки смыслов и склеивать из них медаль, чтобы потом с гордостью носить ее на груди. Делай, что нужно, не преуменьшай и не преувеличивай. Принимай свои чувства как они есть, но не вываливай на стол ни перед кем. Все видели, как несчастные, рыдая от горя, тайком бросают взгляд в зеркало, чтобы убедиться в том, что выглядят достаточно удрученными, и силятся расслышать, достаточно ли горькими кажутся их рыдания, а их голова начинает трястись, упиваясь страданием, и тогда приходится схватить ее невидимой рукой: не дай бог проявит неподобающие чувства.

Так что же, выходит, настоящая красота не осознает свою красоту? Только начинает разглядывать себя, как чувства утрачивают глубину, а изящный силуэт превращается в выпирающие кости? Не зря поэты и факиры говорили, что красота – это не явленный во плоти идеал, известный по традиционным описаниям красавицы от пальцев ног до макушки, чувство не появляется только лишь от желания испытать его, а безупречное владение техникой еще не значит искусство. Красота – это искра, пусть формой и нелепа, но не зациклена на себе – как Сид, и даже еще более бесшабашная и наивная. Ну так вот, Сид пришел как он есть, распевая «Бабуля, расслабься». Он наблюдает, как долгие годы жизни распихивают в фургончики и грузовики, достает кошелек, чтобы уладить ссору между родителями, и берет на себя непредвиденные расходы, говорит только по делу, где нужно, добавляя эмоции, а где нужно, убирая, и совершенно не пытается привлечь к себе внимание.