И вот я уехал, никому о поездке не сообщил, получилось для всех, как в воду канул. Я жаждал с тобой встретиться. Я приехал, зная, что ты будешь ждать письма или телеграммы. Мы знали оба, что эта встреча должна нам многое прояснить. И особенно для меня был важен вопрос, смогу ли я исправить ошибку, односторонне прервав с тобой переписку.

Я ещё много буду тебе рассказывать о себе, а ты мне о себе. Мы с тобой станем главными героями моих записок.

И через твои, и через мои переживания и раздумья будет проходить один человек, который когда-то был в моей жизни. А иначе нельзя, ведь невозможно отрицать того, что было, а это значит, истину чувств, всех переживаний, ход мыслей…

Я приехал вечером, во вторник. На перроне меня встречала Вера, как звезда всех моих исканий, заблуждений и порывов. Солнце ещё не село и светило косыми порывистыми и тёплыми лучами, прорываясь яркими бликами сквозь ветви деревьев, наталкиваясь на стены и крыши домов, и вырываясь в небо, где с отчаянным свистом носились стрижи.

С железнодорожного вокзала, дождавшись троллейбуса, мы поехали через весь большой город домой к ней… мы обменивались улыбками, она объясняла какой у неё несдержанный на выражения отец и какая робкая мать.

Нас встретила в передней Софья Андреевна. Затем к нам вышла старшая сестра Веры Зоя. Обменялись с ней вежливыми фразами, и Вера повела меня в свою уютную, старомодно обставленную комнату. До ужина слушали музыку. После были на улице. Я рассказывал о себе, она – о себе. Нам было несказанно хорошо. Уже наплывали вечерние сумерки, потягивало прохладным ветерком. Перед домом росли высокие толстые тополя.

На второй день до полудня просидели у неё дома. Вера читала стихи своих любимых поэтов. Кстати, она несколько раз отдыхала на юге, купалась в море, затем, как это бывает на курортах, познакомилась с мужчиной, который писал стихи. О нём она так интеллигентно писала ещё в письме два года назад. Но у них не дошло до любовного романа. Они просто вдвоём отдыхали, он читал стихи. Она попросила переписать ей. Он принёс свиток бумаги. Я тогда даже не ревновал, что она ездила на море, знакомилась там с мужчинами, и у неё удивительно, ни с одним не завязался роман, во что было трудно поверить. Но тогда я об этом не задумывался. И мысли не приходило, что я должен претендовать на её сердце и руку, мы просто переписывались и только. Я считал её для себя недосягаемой, если у неё такие знакомые, с некоторыми из них она даже, как и со мной, поддерживала переписку.

Но тогда я так не думал, поскольку был донельзя наивный, верил всем людям. А интеллигентных женщин считал самыми порядочными. Такой мне казалась и Лара, хотя своим происхождением она не из интеллигенции. Причёской, нарядами Лариса подражала модной певице. Далеко не такой была Вера. Она вела себя естественно и выглядела намного женственней и проще Лары.

И вот она читала «курортного поэта», а я чувствовал, как в сознании крепла к нему ревность. Я спросил, почему у неё с ним не сложились близкие отношения? Оказалось, он был женат. И у меня пропало всякое желание о нём говорить. Я продолжал перед ней исповедоваться о своей незавидной участи. У меня на глазах выступали слёзы, но я себя сдерживал.

После обеда она предложила погулять по городу. За время службы в армии я был в увольнении всего один раз с группой сослуживцев. Это случилось за полтора месяца до отправки нас в запас. Но это не значит, что я, как и мои товарищи, был необразцовым воином. Просто наше начальство не баловало подчинённых не только увольнениями, но и не отпускало на побывку домой, поскольку боевых расчётов не хватало, и мы несли дежурства в две смены.