Я старался никогда не вспоминать это. Я делал все возможное. Но она, она заставила вспомнить эту историю. Я бежал домой. На глаза поступали слёзы. Они скатывались быстрее, чем я бежал. Мне холодно, мне жарко. Внутри меня все трясёт. Я быстро забегаю в дом и прямо в ванную. Ищу только то, что спрятал и пообещал, что больше никогда его не достану. Но сегодня оно мне нужно. Сегодня был ужасный день. Лучше бы меня Алек раскатал по земле своей машиной. Лучше мне исчезнуть. Я не могу прожить этот день. Мне нужно мое лезвие. Вот оно, то что спасёт меня сегодня и даст забыть этот день от самого начала и до конца. Я крепко сжимаю лезвие в руках. Мне не больно, мне не больно. Первые капли крови падают в раковину. Ещё и ещё. Мне уже не страшно. Я уже ничего не чувствую. Меня успокаивает мысль, что забуду этот день. Начиная с самого утра. С мамы. Мама!

–  Мама! Мама! – Кричу во весь голос.

Опять страх. Теперь боль. Что я делаю? Как же мама? Как я брошу сейчас свою маму? Она придёт и увидит здесь своего единственного сына в крови? Отец даже об этом не узнает. Ей будет больно. Она останется одна. Все мужчины покинули ее. Я не могу оставить маму! Она вбегает в ванную и видит испуганного меня. В руках лезвие и все в крови. С руки капает кровь на кафель. Раковина в крови. Мое лицо в слезах. Я плохо вижу ее. Но она наверно плачет сейчас. Она хватает полотенце и разжимает мою руку. Две ровные линии. Две линии, которые никогда не сойдутся. Это я и Энна. Мы никогда не сойдёмся. Мама обмотала мою ладонь в полотенце. Она хотела остановить кровь, а я хотел не жить.

***

Рой спросит, что с моей рукой. Мне стыдно ему сказать об этом. Потому что то, что я сделал большую глупость. Мой поступок был импульсивным.

–  Ты представляешь! Мне Моника вчера сказала, что я ей давно нравлюсь! Я так счастлив! Ты не представляешь, – он и вправду счастлив. Он светится и на лице не сползает улыбка.

Хоть у кого-то прошёл отлично вчерашний день. Когда счастлив он, мне спокойно становится. Он заслуживает, чтобы его любили. У него нет семьи, нет братьев и сестёр. Но он мне как младший брат. Я его очень люблю. Я всегда стараюсь его защищать. И он сейчас такой счастливый, все говорит о Монике.

–  Так все, я убегаю на пары. После пар не встретимся. Буду с Моникой. Ну ты понимаешь, – что я должен понять? Я всегда что-то должен понять, но я уже не понимаю что.

Он протягивает мне руку, я опускаю голову и смотрю на свои ладони. Правая рука в бинте. Немного розовые пятна. Раны затягиваются. Немного больно сжимать и разжимать ладонь. Я поднимаю голову и смотря на него протягиваю ему свою левую в ответ на его левую.

–  Что с рукой? – Вот и прозвучал этот вопрос. Только очень испугано.

–  Все в порядке. Я пообещал маме, что сегодня пойду к терапевту, – по крайней мере я постараюсь дойти до него. Но я не хочу, так как придётся вспоминать и озвучивать весь свой вчерашний день снова.

–  Может на выходных поедем на море и немного отвлечемся? – Он не умел сострадать и сочувствовать. Но он всегда старался меня поддержать. Его поддержка очень ценна.

–  Да, давай, – я и вправду хотел на море, поэтому не собирался отказываться.

Он протянул уже свою правую руку. Мы попрощались, но он не выглядел уже так воодушевленно, как когда рассказывал про Монику.

Я чувствую взгляд на себе. Замечаю, что это Энна. И она смотрит на мою ладонь. Ее взгляд немного насторожен. Я убираю ладонь под парту. Энна тихо ко мне подсаживается и спрашивает.

–  Ты где так с рукой? Надеюсь, не у меня дома? – Каждый ее вопрос звучит плохо. Но сейчас она немного будто волнуется, чувствует вину что ли.