Корнеев сказал, темнея лицом:

– Я до него доберусь. Только дайте мне такую возможность.

Христич молчал. Пауза получалась невыносимо длинной.

– Ищи, – наконец сказал полковник. – Землю носом рой, но найди.

Но удостоверения так и не вернул. Это означало, что официально Корнеев от участия в операции отстранен. И все, что он сделает, будет его, Корнеева, личным делом. Христичу нужен конечный результат. Труп нужен полковнику.

– Я найду его, – пообещал Корнеев, чувствуя облегчение от того, что его все-таки оставили в игре. – Я исправлю свою ошибку.

Человек не всегда способен верно оценить, где именно он допустил оплошность. Корнеев связывал свои неприятности с неудавшимся покушением, после которого Базылев остался жив. Он не знал, что настоящие его беды начались только в эту минуту – когда он добился разрешения на участие в поисках Базылева.

Корнеева не лишили доступа к материалам оперативного характера, и он, изучив все собранное к этому дню, еще больше укрепился в мысли, что не ошибся: искать следовало среди ближайшего базылевского окружения. Заместители Базылева были плотно прикрыты охраной, родители, кажется, ничего не знали о случившемся, оставалась любовница. Не самый простой вариант, но и не самый безнадежный. Здесь нужен был подход. Корнеев убил полдня на то, чтобы подогнать себя под соответствующий образ. Он не был красавцем и не отличался баскетбольным ростом, поэтому и речи не было о том, чтобы выехать на одних природных данных. Если не плейбой и не роскошный работник освещенных софитами подиумов – тогда кто? Бизнесмен? А почему бы и нет? Добротная одежда, швейцарские часы и золотой перстень. Случайная встреча, нечаянное знакомство.

Еще два дня у Корнеева ушло на то, чтобы эта случайная встреча все-таки состоялась. Базылевская подружка жила почти затворницей, а если и выходила, то обстановка не позволяла исполнить задуманное.

Только на третий день, в супермаркете, Корнеев пошел на контакт. Его подопечная как раз проходила мимо, толкая перед собой тележку с покупками, а Корнеев стоял у стеллажа, с сомнением рассматривая яркую упаковку куриного бульона.

– Э-э, извините, – протянул он, и женщина остановилась.

Корнеев стоял перед ней – гладко выбритый, с аккуратной прической, сделанной у модного парикмахера, в элегантном, сдержанных тонов костюме, и на его холеном лице была написана такая растерянность, что ни одна женщина, если она не полная мужененавистница, не способна была отказать ему в помощи.

– Это сушеная курятина? – спросил Корнеев.

– Это бульон.

– Готовый?

– Ну, не совсем, – улыбнулась женщина.

Корнеев поспешно бросил пакет на прилавок.

– Я не справлюсь, – признался он. – Не умею готовить.

И выражение лица его было столь красноречиво, что никаких сомнений не могло возникнуть – действительно не умеет готовить. Всегда готовила домработница. Или, скорее, – жена. Жена, наверное, в отъезде…

– Я развелся, – объявил Корнеев, словно прочитав мысли женщины.

– Возьмите этот бульон. Его и готовить-то не надо, бросьте содержимое в кипящую воду – и все.

Женщина заглянула в корзинку к Корнееву. Там лежали кукурузные хлопья, пиво и орешки. Ужин холостяка. Она не удержалась и засмеялась. И Корнеев тоже засмеялся. Потому что понял: первый контакт состоялся.

– Вы умная, все знаете, – льстиво сказал он, – так подскажите, что я могу здесь взять, чтобы приготовить ужин, ничего не умея.

Они направились вдоль стеллажей. Женщина советовала, что брать, Корнеев послушно перекладывал товары с полок в тележку. Когда они дошли до кассы, то уже почти подружились. Женщина назвала свое имя – Вита. Корнеев и раньше ее имя знал, и фамилию тоже, и еще много интересных подробностей.